Галина Нигматулина - Со-рин твоего дома

Почти уже черные глаза змея были так близко. Огромная ладонь легла на мою грудь, накрыв одновременно два полушария. Нааганит втянул в себя мой запах, синий язык скользнул между клыков.

Я вздрогнула и расширенными от ужаса зрачками посмотрела на ньера. От осознания того, что со мной сейчас могут сделать все что угодно, мое тело непроизвольно напряглось и сжалось. Мне нечего противопоставить этому нелюдю, я действительно в его полной власти. Оказывается, бессилие такое противное чувство…

– Не бойс-с-ся, не трону, – прошипели мне на ухо, скользнув холодным хвостом по животу. – Пока не трону. Ты правильно с-с-сказала, у нас-с-с с тобой с-с-сейчас-с-с не та весовая категория, поэтому рас-с-слабься. Лучше пойдем к реке, в твоем запахе с-с-слишком много с-с-страха и обреченности. Это меня ис-с-скушает и будит охотничьи инстинкты. Не хочу до прилета корабля делать тебе больно. Ты очень вкус-с-сно пахнеш-ш-шь, со-рин.

Полюбовавшись на мое ничего не понимающее лицо, змей, словно пушинку, подхватил меня с земли и, забросив к себе на плечо, отнес к воде, довольно насвистывая.

Купаться пришлось в тесном обществе ньера в кольце его гигантского хвоста, как в бассейне. А остальная, «человеческая» часть нааганита возвышалась надо мной, нервируя своим пристальным посветлевшим зеленым взглядом и прикосновениями холодных пальцев, время от времени изучавших изгибы моего тела, скрытого водой до пояса. Глубже в реку просто не пустили.

– Дэйрашшш, а почему я стала понимать твой язык? Это из-за «дара жизни»? – спросила я, удерживая по приказу ньера свои длинные волосы руками, стараясь не обращать внимания на скользящие по спине, груди и бедрам мыльные мужские ладони.

– Нет, я вживил в тебя ашшу – органический переводчик, маячок. Теперь ты сможеш-ш-шь понимать любой язык: ашша автоматически преобразует звуковые волны твоего собеседника в понятные для тебя значения. У меня такой же имплантат.

Заметив, как я вздрогнула при слове имплантат, успокаивающе погладил по голове:

– Он не причинит тебе вреда. Нам вживляют его с самого рождения. Это не только переводчик, но и защита.

Я буду вс-с-сегда знать, где тебя ис-с-скать, поэтому не советую с-с-сбегать, за это очень строго накажу. К тому же тебя вс-с-се равно вернут обратно: ты помечена как моя собс-с-ственность. Причинить тебе вред – нанести мне прямое оскорбление и дать право моему дому на любую компенсацию. Можеш-ш-шь опустить руки, – спокойно закончил змей, окатывая меня сверху водой из огромных, как ковш, ладоней.

– А избавиться от этого маяка можно? – Посмотрела прямо в змеиные глаза.

– Можно, – нааганит оскалился, – правда, только со смертью носителя. Других с-с-способов не существует. Ашша уже полностью распространилась по всему твоему организму.

Не удержавшись, я очень грубо и со вкусом выругалась на «великом русском», как принято у нас на родине. Удивленно засвистевший змей приказал повторить слова еще раз и дать значение несовместимым понятиям. Весь кайф обломал, гад!

Добавив еще парочку эпитетов, повторила и с удовольствием пояснила «кому, куда, каким местом, к каким родственникам и зачем»!

Веселились так, словно я анекдот рассказала…

Вечерело. С реки тянуло свежестью и сыростью, поэтому я набросила на плечи ветровку. Сидя на валуне около ярко горящего костра, грела свои ладони о горячую железную кружку с тонизирующим напитком, приготовленным специально для меня ньером, и думала. Думала, как мне жить дальше. Смогу ли я все это принять? Смириться, не впасть в отчаянье. Приспособиться, жить по чужим законам и правилам. Жить с не-человеком, рожать от него детей. Быть для него всего лишь ценным имуществом… Но…

Посмотрела на развалившегося напротив нааганита. Змей лежал на боку, подперев рукой массивную голову, и, как зачарованный, не мигая, смотрел на танцующие языки пламени, думая о чем-то своем, время от времени постукивая по земле кончиком хвоста.

Имущество тоже бывает разным. Вон некоторые люди вообще с ума сходят от любви к своим питомцам, а Дэйрашшш и близко не человек. У него другие инстинкты, потребности, чувства и мышление. Может, попробовать с ним хотя бы подружиться? Он не жесток, не высокомерен, терпеливо и честно отвечает на все мои вопросы, по-своему заботлив. Обещал не разлучать с детьми…

Подняв голову, встретилась с внимательным, холодным, изучающим взглядом своего ньера. Интересно, а нааганиты вообще умеют любить? Кто греет их сердце?