Андрей Кедрин - Гардарика любовь моя

— Доброе утро, граждане. — Ровесник Алексея, со звездами капитана на воротнике кителя только начал брифинг. Соснов получил из рук командира электронный ключ, прикоснулся им к корпусу своего «ладонного компьютера». На экранчике тут же с электронным писком развернулась карта местности. Компьютер считал с ключа и тактическую задачу — текст, таблицы и стрелки сменяли друг друга. Алексей просмотрел разделы нового справочника и вернулся к карте местности, чтобы отслеживать комментарии командира.

— Задача для вашей группы на сей раз поставлена боевая. — Говорил голос в наушниках. — Гардарика ждет, что вы полностью исполните свой гражданский долг. В нескольких сотнях километров отсюда, в небольшом поселке нашими войсками блокировано несколько десятков неграждан, осмелившихся пойти войной против нашего государства. Сводной бригаде из пятисот человек надлежит высадиться там и, по обстановке, либо разъяснить им всю пагубность такого поведения, либо, если зараза предательства распространилась, ликвидировать ее очаг.

— Вопросы есть? — Капитан заговорил, едва умолк динамик. — Карты, спутниковое позиционирование у всех работает? Камеры… да?

— Могу я попросить сделать копию записи сразу, по окончании операции? — Капитан скользнул взглядом по нашивке Алексей и кивнул. Конечно, оперативная камера на шлеме не могла сравниться с профессиональным оборудованием, да и в ходе боя мало думаешь о выгодном ракурсе, но иногда эти записи могли оказаться очень интересным материалом, и Соснов упускать такую возможность не хотел.

Парой часов позже он сидел на скамейке в транспортно-пассажирском вертолете и разглядывал подернутую дымкой мятежную деревню. Несмотря на высоту, он видел и серо-зеленые коробочки бронетехники, державшие ее под прицелом, и россыпь бойцов возле них. В районе явно скопилось достаточно сил для того, чтобы стереть мятежников в пыль. Но зачем-то им потребовалось усиление. Похоже, соседи Соснова разделяли его мысли.

— И чего возиться с этими придурками? Погладили бы ковром бомбометания, а то и просто, развернули одно-два орудия орбитальной станции, и дело сделано. — Сказал кто-то сбоку.

— А ты не понимаешь разве? — Ответили ему. — Граждане должны уметь убивать за свою страну, не полагаясь на технику. Поэтому мы и ходим на регулярные сборы, а иногда участвуем вот в таких вот простеньких, но все же операциях.

Вертолет пошел на снижение, и вот, наконец, пропал давящий свист лопастей в ушах. На утоптанной полянке царила тишина, если не считать легких щелчков, доносившихся откуда-то издалека.

— Постреливают? — Вышедший к вертолету офицер кивнул.

— Хотя и не служили в армии, кое-что знают. Закрепились в деревне, обрушили мосток через реку, завалили улицы мусором. Палят их охотничьих ружей и карабинов. Кричат, что не выйдут, пока к ним не приедут журналисты. Хотят рассказать о тяжкой доле неграждан всей стране. — Капитан хмыкнул, кивнул на свою группу.

— Вон у меня двое журналистов есть. Сейчас мы про них сюжетик снимем, а ребята? — Алексей кивнул. Ему уже приходилось сталкиваться с сумасшедшими негражданами, которые считали, что в присутствии журналистов, особенно телеоператоров, им ничего не грозит. Каково же было их удивление, когда репортеры откладывали в сторону камеры, диктофоны и расстреливали их в упор. Старшие коллеги говорили, что когда-то журналисты были действительно гарантом неприкосновенности для преступников. Они даже, смешно сказать, вели с ними переговоры, брали интервью до ареста или прикрывали террористов от пуль. Словом, мешали настоящим гражданам выполнять их долг. Говорили еще, что за рубежом все осталось по-прежнему, более того, какая-то лига Репортеров без границ напрямую запретила своим членам носить оружие. Ну не глупость ли, — думал Алексей, — совать голову к преступникам в логово, да еще и слушать, безоружному, и беспомощному, их ложь. Вот сработал в составе опергруппы, скрутили преступника, привели в подвал — и бери у него интервью, спрашивай, сколько бед он гражданам причинил. Мнется, не хочет говорить — напильником по зубам пару раз, сапогом по пальцам и откровенность гарантирована… заодно и следователю работы убавится — прослушает пленку, да и перепишет признания в дело.

— Так, на штурм идут добровольцы. У вас полчаса, чтобы привести себя в порядок после перелета, заявиться, и проверить оружие. — Большинство, если не все прибывшие пойдут в деревню, капитан это знал. Тут работает не только соображение долга, но и человеческая натура — и то, зазря что ли, летел три часа. Вернется с маневров, и нечего будет рассказать коллегам в перерыве, не показать родственникам и друзьям свежие фотографии, не привезти наградную бутылку водки, которую можно выпить во время просмотра…А то и получит еще один диплом с красной печатью — это вообще событие более важное, чем день рождения.