Алексей Штейн - Ландскнехт. Часть вторая

— Без единого выстрела вслед — это Балу подошел, рядом стал. Вроде, судя по голосу — отмяк малость, поговорить вот потянуло — Нет, похоже, дело дрянь. Совсем плохо дело.

— Командир, а ты что думаешь — что нам теперь делать‑то? — эдак без интереса вопросил его — Пойдем на штурм, бастион и батарею отбивать?

— Как же. Пойдем, ага — хмуро пробурчал он — Нет уж. Нету смысла теперь, все уж. Не отбить.

— А коли и отбили бы? — подал голос старик — сержант — И что? Он же все одно форт разворотит осадными, за неделю уж точно. И войск оставит тут чуть — а потом придут штурмовики. У барона штурмовики всем на зависть. Тут нас и зажарят, как утку в глине — и ощипывать не придется.

— Это да. Это верно — зло, но как‑то примирительно ответил Балу — Нету уже смысла отбивать.

— А чего тогда, как думаешь? Мне‑то, уж поверь, наплевать, я уж всяко отсюда больше никуда — сержант вытащил трубочку, протянул Балу кисет — Тока бы понять, как оно выйдет… Интересно просто, что ли…

— Как? А вот как… — Балу чуть попыхтел, раскуривая трубку, спохватился, обернувшись дал команду остальным перекурить по очереди, и продолжил — Я вот скажу — что хоть часть кавалерии ушла — хорошо. Да еще драгуны эти… Больно уж хваткие они.

— Это верно — подхватил сержант — Прыткие парни, и выучка, и стреляют хорошо.

— Отож. Еще вопрос, то драгуны ли наши, или еще кто… Но главное что ушли. Все легче. Если командиры решат взрывать крепость и уходить — то кавалерия нам сильно помешает.

— Не решат они взрывать. Никак не решат. Побоятся. Сидеть будут в норах, как суслики — уверенно заявил старик — Ты‑то у себя на батарее, да и то потому, что считай за командира и отдувался все, а я… Меня ж и не замечает никто, а я везде всем нужен, тут я в этой крепости получше всех все знаю. Насмотрелся я на их. Сидеть будут пока их панцырники бароновы не выжгут. И нас заставят сидеть.

— Ну, это мы еще посмотрим — сердито засопел Балу.

Через полчаса выяснилось, что сержант ошибся.

Сначала прибежал солдатик и передал приказ — не стрелять. Враг прислал парламентеров, объявлено перемирие. Санитары, наши и их, пошли искать раненных на ничейной. Командиры ведут переговоры.

А вскоре прибежал минометчик и сообщил — комендант решил капитулировать. Условия сдачи сейчас обговаривают, торгуясь, словно на конской ярмарке, но сам факт уже сомнению не подлежит.

Вокруг стало — словно под воду опустили. Эдак глухо и давит. Да уж. Это я размечтался, насчет Варяга спеть. Вот уж однако, такого я и не думал даже, что оно так выйдет.

— Тааак… — выдохнул Балу, и глаза у него стали не то что злобные, как тогда — а словно чернотой наполнили. Я взгляд отвел даже поскорее. В такие глаза смотреть не надо. Накрыло его похоже капитально.

Балу одернул форму, поправил ремни, как мог тщательно выбил пыль, отер лицо, огладил усы и бороду. Оглянулся по сторонам, словно в первый раз видел все и всех вокруг. Потом оставил за себя главным сержанта и выбежал из каземата.

— Ох, братцы, что‑то будет… — протянул кто‑то из солдат — Не к добру все…

— Хлебожорку закрой — сердито каркнул сержант — 'Не к добру!' Догадливый ты. С утра, видать, все отлично шло, сейчас ему не к добру стало. Стой, смотри куда положено!

Снова установилась тишина, впрочем, нарушаемая шебуршанием и покашливанием — все мы нервничали, ожидая, чем все это для нас закончится

Я тоже, пристроив ружье в вырезе деревяшки поудобнее, полез в карман за сухарем, что отложил с кормежки. Погрызть что‑то — оно завсегда успокаивает. Потом, опять же, для успокоения нервов, пересчитал патроны, ремни поправил. Однако, чего‑то мне оно не радует ни разу, происходящее‑то. Капитуляция — это оно как? В плен что ли сдаемся? Вот чего — чего, а такого мне как‑то не приходилось. И как оно происходит — не очень хорошо представляю. Только по рассказам, причем рассказы очень разные. Совсем разные. То как ветераны про немецкий плен, а то как наши, кто наемничал по всяким Африкам — порой вообще без проблем, вроде как в милицию задержали пьяного. А тут оно как — совсем непонятно. Как‑то я и не уточнил этого ни разу — потому как и не планировал такого. А как оказалось — таки зря. Подумал было у старика тишком выспросить, да не успел.

Внизу затопали, много людей. Я уж подумал совсем нехорошее, винтовку выдернул с деревянного ложемента, к себе прижал стволом поверх, да спиной к стене — тут нам собственно, и деться некуда. Траверсов никаких внутри нет, да и смысла в них — если сюда какой снаряд пробьется — не поможет. Так что, если это враги — то вариантов нет особо — постреляем, сколько успеем, авось не попадут — а потом у кого гранат больше. А у нас гранат и нет почти. На том и каюк. И не сбежишь. Смотрю — еще кое‑кто також примерно, пара аж присели на колено и на вход прицел.