Олег Дивов - Красная машина, черный пистолет

И взять чуть-чуть вправо.

Строго говоря, основная ценность лишних полутора центнеров на задней оси для меня в том, что у машины изменилась развесовка. Я двигал реактор туда-сюда по миллиметру целый день. Разогнаться до ста девяноста Маша и без него смогла бы. Но с ним лучше. Иначе пришлось бы класть балласт…

В этот момент перехватчики стреляют, оба сразу.

У меня рука лежит запястьем на рукоятке КПП, пальцы в миллиметре от кнопок.

Но сначала я резко наступаю на педаль.

Машка кидается вперед так, будто раньше стояла на месте. На миг мне кажется, что все четыре колеса едва не сорвались в букс, и я лишний раз хвалю себя – догадался отключить антипробуксовочную систему, а то мало ли… Темнеет в глазах. Ничего себе!

Внезапно двести двадцать.

Вот теперь мы в трубе. Даже попутный транспорт не разглядеть толком.

Машина буквально влипает в трассу, роскошная у нее аэродинамика, умели ведь делать. Даже представить не берусь, какая сейчас прижимная сила на нас обрушилась. Указатели температуры масла в вариаторе и приводах стоят как вкопанные. Уфф… Посмотрим, что дальше будет.

– О-бал-деть! – доносится с заднего сиденья.

– Предупреждать надо, – говорит Борисыч, с видимым усилием отрывая затылок от подголовника.

Не долетели «пауки». Вообще не долетели. Перехватчики болтаются далеко позади. На полицейской волне истерика. Выясняют, куда запропастился этот долбаный вертолет. Ага, этот долбаный вертолет нагонит их через три минуты. Ему объясняют, что я расшибусь в лепешку об заслон под развязкой уже через две. Вертолет отвечает – так мне и надо, психу. Кто я вообще такой. Из-за чего суматоха.

Знал бы ты из-за чего, сам расшибся бы.

А я за три минуты успею десять миль пролететь. Да мне столько и не надо. Мне до трюма в грузовике Даны заметно ближе.

Немного отпускаю педаль. Пускай воздух нас тормозит.

– А чего ты не… – Борисыч тычет пальцем через плечо.

– Если честно, я побаиваюсь лишний раз давать разряд на корму. Не понравилось мне это силовое поле. По-моему, оно для Машкиных мозгов не намного лучше, чем «пауки». Такие наводки, что пробивает защиту. Легонько, но пробивает. Ладно, джентльмены, готовимся.

– На космодроме по-прежнему тихо.

– Понял.

– Беспокоит меня это. Должны они были догадаться, куда мы нацелились.

– А меня не беспокоит. Погода?

– По нулям.

– Понял. Внимание, зажимаю подвеску. Сели ровно, и чтоб ни звука.

Впереди та самая развязка. Камера показывает, что под ней затор, битком набиты грузовики и вовсю суетится полиция. А нам туда не надо. Нам чуть-чуть правее, на недостроенный вылет. Его и не думали перекрывать, там пластиковое ограждение с мигалками. Бедная Маша, получишь ты сейчас по морде.

Маша – это тебя Лена так назвала.

Машина из спокойной прошлой жизни, Лена из счастливой прошлой жизни, до войны, которой не было.

Они признали наш город легитимной военной целью. Просто транспортный узел, ничего больше. Там даже офиса корпорации не было. И меня там не было. Лучше бы я там был. Лучше бы я тогда сдох под обстрелом…

Сто девяносто миль.

– К маневру!

Под развязкой все разбегаются, думают, сейчас воткнусь. Легонько двигаю рулем вправо.

Это момент истины, о котором я Борисыча не предупреждал. Есть шанс, что я просто возьму да промахнусь, не впишусь в поворот. Или уже на вылетной дорожке не впишусь – она загибается влево. Полностью уверен в машине, полностью уверен в резине, полностью уверен в себе.

Но чего будет, не знаю.

Машка с зажатой намертво подвеской выпрыгивает на подъем, раскорячившись, словно турбореактивная черепаха. Бац! Мы не сбили и не пробили ограждение, мы его проткнули.

Мчимся вверх, к небесам. С заднего сиденья доносится тоненький противный вой.

Идеально прописываем левый, встаем на прямую, разметываем еще одно ограждение, проходим в сантиметре от асфальтоукладчика и упираемся носом в серое пасмурное небо. Хрусь – под колесами шершавый бетон. В момент отрыва я бросаю педаль.

Кончилась дорога.

Мы взлетаем.

– Спокойно! – очень спокойно говорит Борисыч непонятно кому, себе наверное.

Вой сзади усиливается и переходит в восторженный оргазмический вопль. Просили ведь – ни звука. Но чего с них взять, с чайников. Они никогда не летали на автомобилях.

Под нами на долю секунды мелькает широкая магистраль, мы пересекаем ее под углом. Я с холодным интересом смотрю в окно. Высоко летим, должно быть, к ясной погоде.