Дмитрий Ахметшин - Зверёк и рыбьи чудеса

– Именно так. Вообще-то саламандры целиком состоят из огня и живут на солнце, в жерлах вулканов, а иногда в печках. И раз ты живёшь в печной трубе, значит, ты тоже саламандра. Посмотри на себя! Ты же весь в саже. Нет, ты точно саламандра.

Зверёк повертелся на месте, чтобы разглядеть свой хвост. Он и вправду оказался таким чёрным, что на снегу смотрелся, как проталина.

– Скажи хотя бы, как меня зовут, мудрый Талисман. Я совсем ничего не помню. Я так хорошо спал, что думаю, будто всё это до сих пор мне снится.

– Ну нет, – сказал Талисман и засмеялся. – Я тебе точно не снюсь. Мы все называли тебя просто зверьком, потому что твоих маму и папу никто не видел, чтобы спросить, как они тебя назвали. Может быть, ты и правда родился из огня.

Зверьку взгрустнулось. Не может быть, чтобы у него не было мамы и папы, хотя сам он их тоже совсем-совсем не помнил.

– Почему я проснулся так рано? – спросил он у Талисмана. – Все звери ещё спят, и сейчас даже не с кем поиграть.

– Я видел тебя осенью. Ты был какой-то весь сосредоточенный. Такой, что даже топорщились усы. Сказал, что у тебя есть одна идейка, но тебе надо укладываться в зимнюю спячку. Я ещё подумал спросить, когда ты проснёшься: индейка у тебя есть или индианка?

От волнения Зверёк (теперь мы можем называть его вот так – с большой буквы. Ведь Зверёк – это тоже имя, такое же, как твоё, читатель) заскрёб коготками по дереву.

– Я, кажется, припоминаю. Я лёг спать с каким– то делом. Ведь когда у тебя есть дело, тебе так плохо спится! А что было до этого?

Зверёк посмотрел на своего друга, а потом сказал в сердцах:

– Ничего не помню!

– Сходи к ручейному холму. Тогда, по осени, ты возвращался как раз оттуда. Может быть, там ты всё вспомнишь.

– Это хорошая мысль! – обрадовался Зверёк и стал собираться в дорогу.

До холма плыть довольно далеко, поэтому он попросил разрешения взять на время сорочье гнездо в качестве лодки.

– Только не растеряй краски, – строго сказал Талисман.

Зверёк наломал еловых веточек, таких, которые больше других подходили на роль вёсел, и отправился за гнездом. Дорогой он придумал игру в тонущий корабль, на котором он был одновременно и капитаном, и юнгой.

– Флюпки на воду! – зажав веточки в зубах, командовал он, и сам же откликался:

– Ефть, капифан!

И волок свою «шлюпку» с одной ветки на другую до тех пор, пока не сбросил её на снег. Зверёк спрыгнул в неё и погрёб в сторону ручейного холма.

Он плыл как будто по подземному царству. Всё вокруг выглядело таким незнакомым. Ночные птицы молчали, букашки-таракашки спали, укрывшись снежным одеялом. Вот здесь, между двух сосёнок-близнецов, жило семейство мышей, которых звали Тяп-Тяпами. Всех вместе, потому что лесные жители всё время путались, сколько же мышей там живёт, сколько братьев у мыши-папы, сестёр у мыши-мамы и сколько у них, всех вместе, мышат. Сейчас они, наверное, все ворочаются в своих пуховых постельках, и снится им тёплый летний денёк, один на всех.

А вон там, на лужайке, рос папоротник, и по ночам там танцевали и подмигивали друг другу светлячки. За ними так интересно наблюдать. Как за звёздным небом. Теперь же из-за снега ничего не разглядеть.

Мир опустел без друзей и знакомых, и пригорюниться Зверьку не давала только необходимость постоянно грести. Чтобы забраться на холм, приходилось даже подгребать хвостом. Когда Зверёк оказался на верхушке, он уже выбился из сил. Ручьи на холме все замёрзли, и без их звона кругом стояла дремучая тишина.

Где-то здесь, под кустом смородины, живёт крошечная Кся. Это не просто кся, из тех, что населяют затерявшиеся в лесу полянки, что живут под корнями пеньков или на листьях на дереве, что разбегаются от вас прочь, когда вы ворошите груду опавших жёлтых листьев. Это кся, которая живёт в несуществующей вещи.

Несуществующую вещь Зверёк хранил прямо здесь, в зарослях смородины. Все его знакомцы знали о ней, и все удивлялись: «Что за нелепица! Для чего же она годна?» – но самому Зверьку несуществующая вещь очень нравилась. Тем более что в ней жила настоящая кся.

Конечно, кустов смородины сейчас не было видно, а был снежный сугроб. Зверёк взял весло и стряхнул снег с голых ветвей. Потом осторожно плюхнулся в снег и начал копать, поднимая настоящие облака снежной пыли.

Несуществующая вещь была на месте. Это довольно большой шар, сплетённый из гибких веточек, внутри которого бултыхались бутоны засохших цветов и ореховая скорлупа. Зверёк осторожно отряхнул с неё снег и постучал по шару коготками.