Олег Холодов - Голоса

Но люди в интернетах его стебали, на улице принимали за какого-нибудь недоросля в одежде для походов за город, друзей почти не было, кроме Ярило из Новгорода, Хартман из Пензы и Валькирия88 из Костромы, а вот внимания больших масс ему очень хотелось. Ну и за сисечку помацать телку, да телки вот видели, что у него маразм, человеку 30 лет и непонятно что в голове, потому попросту избегали его. (Несмотря на все демонстрации его *особенности мышления* и *я не часть вашего общества* он хотел получить признание, пусть даже в этих ваших интернетах. Потому что особенность наших поколений– как нас сформировала сеть. Твои вкусы, и иногда эти вкусы были навязаны, и даже если тебе понравился фильм, большинство может считать его провальным, и ты примешь их мнение. Каких бы взглядов или предпочтений не придерживался, за прошедший молниеносный технический бум гаджетов, именно сеть повлияла на видение окружающего мира, да и просто она помогла находить всю информацию, правда ныне используемую для влияния на умы, для рекламы или чего похуже. Мы все добровольно в глобальном улье, и это первый шаг глобализации. А кто захочет людей вырвать из него, столкнется с сопротивлением всенародным. В улье нет ничего плохого, главное, чтобы культура была высока, людей не проведешь просто так. Сейчас мы видим, как люди властные не сразу поняли этот факт, своё упущение, потому что все на виду и теперь хотят ситуацию изменить. Правда еще людей церковных используют активно, но и с этим нужно осторожнее и без усердия, помнится, как говорил Альберт Камю – когда религия соединяется с политикой, рождается инквизиция (с) – по-моему Революционер начитался какой-то чуши).

Но убийца Революционера к сожалению, упорно верил в свой собственный мир, живущий по его правилам, причём ему так же хотелось прямого действия. Потому он и раскроил череп, стремясь перейти на новый уровень и доказать самому себе свою *пригодность*, словно Пичушкин. А Революционер ему в принципе то особо ничего и не сделал. И да, мы придумали просто наипростейший план как его развести. Он в открытую интересовался атрибутикой Рейха, скупал значки-монеты-пуговицы и другую лабуду, коих реплик в великом множестве. А также мечтал попасть в Misanthropic Division или другую организацию светлого будущего(нет), но если и попадал на их представителей, то получал не признание, а попросту отправлялся ими нах*й, ибо нес им лютую чепуху, даже нацисты считали его поехавшим.

И вкупе того, что у мужика крыша текла, мы просто на просто сделали собственно вот что-предложили ему то что он хочет. Я связался с ним и продал ему какие-то монетки из антиквара (самые дешевые), и на встрече мы разговорились. Не сразу конечно, говорил Революционер, подбирая слова, и попутно просил никак не трогать своего убийцу физически.

Его душегуба прорвало, словесный понос был невыносим. Но так как мне надо было помочь Революционеру, то мы внимательно так слушали, Революционер пилил всякие телеги, и на их волне мы разговорились на тему Декабрьские события в Афинах (охренеть, самому интересно стало послушать о том, что там произошло. А там собственно вон какая хрень– англичане спокойно так отпустили отступающих из Греции немчур с оружием, и стали воевать с греческими партизанами. А партизане любили коммунизм, не любили англичан и еще марионеток-сограждан, танцующих под империалистическую дудку. И да, там они не воевали тихонечко, как в холодной войне, а весьма так натурально крошили друг друга, причем англичане можно сказать были отпизжены и унижены. Да и в самой Англии не поняли прикола, почему немчура еще кусается, а они греков пи*дят, еще рано такие фокусы выделывать, ибо СССР к этому моменту весьма так не иллюзорно раздавал звездюли направо и налево, и лучше все-таки пока не ссориться. Поэтому в стране советов тоже решили эту тему не поднимать, ленд-лиз там или еще чего).

Ну так вот, мы разговорились, и продолжили общаться. Особенно бесило, когда он начинал затягивать песню *Мы идем широкими полями*, и видимо ожидал что я буду подпевать. То есть он верил, что нашел друга, того кто его понимает, а Революционер говорил стереотипнейшие из стереотипнейших вещей из своего прошлого. И прям сам затирал так, что у нас прямо дружба– это счастье. Тот урод был красноречив, и вообще за то, что он пишет или говорит по-хорошему надо принудительно лечить. Долго, очень долго лечить. Оказалось, он даже сделал себе собственный сербосек (сам называл его гукосек, считая, что, когда начнется расовая война, он одним из первых станет очищать улицы).