Юлия Макарова - Второй попытки не будет

Когда он узнал, что бывший работник дипломатической ми ссии некогда великой державы днем дает уроки английского в двух семьях таких же эмигрантов, как и они сами, а по вечерам подметает улицы, то даже обычный румянец сошел с его щек.

Выслушав Пожарского, Аскольд Францевич сидел некоторое время , задумавшись. Потом он поднялся, прошелся по крохотной комнатке, которую снимали родственники. Постоял у кровати, посмотрел на спящих детей. Взгляд его задержался на ярких рыжих локонах Агнии – девочка очень походила на него самого – была такой же кареглазой и рыжеволосой. Н аконец Мейерхольд произнес:

– Я не буду оригинален, Лев Александрович. Как говорят – хочешь накормить человека – дай ему удочку, а не рыбу. Пока я дам вам немного рыбы – у вас дети, но постараюсь дать и удочку.

Он сдержал свое обещание. Оставив в тот день Пожарским денег, через две недели он помог Льву Александровичу устроиться преподавателем в местный университет. А спустя месяц настоял на том, чтобы они переехали жить в его дом.

18

Мерно постукивали колеса поезда, за окном было темно, лишь изредка вдалеке мелькали огоньки – когда их путь проходил рядом с каким-нибудь населенным пунктом. Молодожены сидели в обнимку на нижней полке купе. Напротив них юноша цыганской наружности, назвавшийся Германом, тихонько играл на гитаре и пел.

Триша вообще любила слушать переливы гитарных струн, а тут еще человек делал это весьма умело, да и пел хорошо. Сосед по купе ехал в гости к родне в тот же город, куда направлялись и Влад с Тришей, так что ехать им вместе предстояло еще долго. Четвертое место в купе пока пустовало.

Было хорошо и спокойно. Стук колес, тихая песня, рядом любимый человек. Что еще нужно для счастья?

Триша расслабилась. Позади остались разборки с родителями – кажется, они так и не простили дочери ее «бегства», хоть и улыбались на свадьбе и при прощании на вокзале. Далеким был теперь и родной город, где она выросла и встала на ноги, где были друзья и просто знакомые. Да что там говорить – вся прошлая жизнь осталась там, позади… А что ее ждало впереди?

Но молодость есть молодость, в это время мы мало печалимся о чем-то, мало тревожат нас перемены. Так и на губах Триши играла мягкая улыбка, когда она думала о будущем.

А потом она вообще начала дремать. Сначала еще как-то боролась со сном, но Владислав заметил ее сонное состояние и велел ложиться. Триша запросилась на верхнюю полку. Видя, что сосед собирается отложить гитару, махнула рукой:

– Вы сидите-сидите, и Герман пусть играет. Мне не мешает, даже наоборот, полежу, послушаю.

Пару песен она еще действительно слышала, но потом сон накрепко взял ее в свои объятья.

А утром обнаружилось, что исчез Влад.

Когда Триша проснулась, его уже не было.

Сначала она не придала этому значения – мало ли, вышел человек в туалет или просто прогуляться по вагону. Но когда муж не вернулся и через полчаса, Триша заволновалась. Проснувшийся чуть позже ее Герман тоже не знал, где его сосед. Вечером, после того, как Триша уснула, они посидели еще около часа, потом одновременно легли.

Триша прошлась по вагону, заглянула в туалет, в вагон-ресторан. Влада нигде не было. Спросили проводницу. Та ничего не видела, но тоже заволновалась. Поиски расширили. По совету проводницы проверили его вещи. Сумки с одеждой и документами не было. Осталась только его книга – Владислав купил ее буквально перед самым отъездом прямо на вокзале.

Ближе к полудню обыскали весь поезд – Влада нигде не было. Сердце Триши тревожно сжалось – что это? Предательство? Может быть, Владислав передумал ехать с нею, вообще быть с нею? Взял и передумал. А потом вообще сошел с поезда. Или с ним что-то случилось? Ведь с поезда никто, даже отдаленно похожий на Влада, не сходил.

Триша растерянно брела по коридору вагона. Подошла к своему купе, потянула в сторону дверь. Сидевший на своем месте Герман, с тревогой посмотрел на нее.

– Триш, ты погоди… не волнуйся так. Найдется Влад…

Но она почти не слышала его. Найдется… Как, откуда он должен появиться? И куда вообще исчез? С ним наверняка что-то случилось. Ведь даже если он и решил бросить ее, то мог хотя бы черкнуть пару строк, раз уж в глаза сказать побоялся.

Триша села на полку, как раз на то самое место, где они еще накануне сидели с мужем в обнимку. Еще несколько часов назад на душе было так хорошо и спокойно. Кто бы мог подумать…