–Он зарежет Васечку, зарежет – я чувствую! Сильфида Павловна, пожалуйста, последите за ним!
Перед операцией я в двадцать пятый раз внимательно осмотрел внутренности больного – метастазов к счастью не было. И это сразу успокоило меня: чем ниже о тебе мнение, тем выше взлёт.
Пришёл Мукомол, дал больному наркоз, и операция началась. И сразу у меня возникло такое ощущение, что у меня 4 руки. Первая обработала операционное поле, вторая сделала надрез, третья с тампоном тут же промакнула кровь, четвёртая оттянула края раны, открывая доступ к желудку. Все движения новообретённых конечностей подчинялись моему мозгу. За всю операцию я не произнёс ни единого слова, но нужные инструменты вовремя ложились мне в руку, лигатуры захватывали и перевязывали сосуды. Я отделил от связок и сращений поражённую опухолью часть желудка, подвёл под неё широкий слой марли, а руки Сильфиды Павловны, подхватив мои действия, ловко и тщательно отгородили всю брюшную полость марлевыми салфетками.
Никогда ещё не делал я операции с таким воодушевлением. Я чувствовал восхищённые взгляды Сильфиды Павловны. У меня было такое состояние, какое бывает, может раз в жизни у великого музыканта, почувствовавшего, что музыка его слилась с движениями душ слушателей, сколько их ни есть в зале, вошла с ними в резонанс и сейчас последует взрыв восторга и безграничного счастья.
Наконец я сформировал новый, на треть уменьшенный «Васечкин» желудок, со вновь вшитой двенадцатипёрстной кишкой, и сыграл последний аккорд – зашил живот. Живой «Васечка» лежал на столе, готовый кушать ещё лет тридцать, а мы посмотрели с Сильфидой Павловной друг на друга, и в первый раз случилось то чудо, которое потом повторилось ещё раза три, может четыре: не произнеся ни слова, мы поняли всё, что хотели сказать друг другу.
Едва мы вышли из операционной, как заплаканная Светлана Михайловна, словно меня и не было, кинулась к Сильфиде Павловне:
–Ну что?
–Успокойса, Светочка! Операция прошла очень хорошо. Опухоль удалена, Васечка будет жить, – потом понизила голос, но я, уходя по коридору, всё равно услышал: – это лучший хирург, которого я видела в жизни.
За этими словами послышались рыдания Светланы Михайловны, но это были уже совсем другие рыдания – те, с которыми сваливается с души невыносимая ноша.
–Обедать не пора? – спросил я, когда Сильфида Павловна вошла в кабинет.
–Я сбегаю домой, приготовлю что-нибудь своим мужичкам – они голодные, а я утром не успела.
–Конечно, конечно. Назад не спешите. Вы ведь сегодня опять дежурите?
–Да, в хирургии, но я приду вовремя.
И действительно, в два часа Сильфида Павловна переступила порог двадцать девятого кабинета.
–Невероятно! – сказал я, откладывая в сторону кусок «Советского спорта», который я читал после того, как съел завёрнутый в него бутерброд. – Как вы успели?
–Меня подвезли туда и обратно, – сказала она, посмотрев на меня огромными голубыми глазами. И в голову мне пришла сладкая мысль, что передо мной может быть огромная толпа румяных, чистых, светлых дней, когда я буду видеть эти глаза.
Она была в ярко-красной тоненькой кофточке с короткими рукавами и чёрной юбке. Её маленькое ладное тело было тугое и полное как у грибка-боровика. Она держала перед собой что-то завёрнутое в полотенце, подошла ко мне близко-близко. От её волос и кофточки пахло необыкновенно вкусно: тестом, жаренном в масле, и мясом с луком. Она сняла полотенце и поставила передо мной чашку.
–Чебуреков вам принесла, поешьте, – сказала она. – Только осторожно, не брызните, они сочные.
Чебуреки были горячие и настолько вкусные, что, съев принесённые ею пять штук, почувствовал, что съел бы ещё пятнадцать.
–Никогда не ел ничего подобного, – сказал я и осёкся. Мне показалось, что я предал Зухру, и поэтому поспешно добавил: – Моя жена тоже очень хорошо готовила, особенно из мяса.
–А где она? Вы разошлиса?
–Она погибла, – ответил я.
Сильфида Павловна не стала расспрашивать, и я отметил про себя, что она умеет быть деликатной.
Глава 9. Сладкая беседа с Сильфидой Павловной
-Знаете, – сказал я, когда она уселась на своём месте против меня, – вы меня сегодня просто очаровали, как операционная сестра, разумеется. Профессионалов такого класса, пожалуй, нет в самой Москве. Вы где учились?
–Я-то сама ивановская, начинала работать на прядильно-ткацком комбинате. Бригадиром у нас была Герой Социалистического труда. Она меня и в партию уговорила вступить. Она как Героем стала, набрала нас молодых девчат к себе в бригаду. Зарплата была высокая, столовая своя, на кухне можно было обед и ужин домой заказать – принесёшь горячее в судках, и готовить не надо. Детский сад круглосуточный. Но мне никогда не нравилоса – одно и то же каждый день. Даже ночью бабины с нитками перед глазами. И всегда жара – чтобы нитки не рвалиса температура должна быть 35 градусов и влажность высокая – я уже забыла какая. А вот медиком всегда мечтала стать. Ну и поступила в Ивановское медучилище. Днём работала, вечером училась. Радостно мне было учитса – одни пятёрки получала. Я тогда уже замужем была, дочь родилась. А всё успевала: и на работе, и в училище, и дома.
Читать дальше