Александра Михайлова - А5 Оценки

Случалось, что хозяева укорачивали цепь буквально до нескольких сантиметров и затягивали ошейник так, что Пёс с трудом мог дышать. Но даже в такой ситуации он оставался по-собачьему оптимистичным и таким же приветливым со всеми, если бы хоть кто-нибудь мог в эту минуту зайти к нему в гости.

В такие дни (Пёс называл их про себя «короткие дни», хотя они тянулись как раз очень долго) он клал рыжую морду на свои пыльные лапы, обводил глазами полукруг входа в жилище и начинал медленно закрывать глаза, постепенно превращая их из круглых в овальные, затем лишь в щёлочки, сначала большие, затем всё тоньше и тоньше, и, в конце концов, закрывал глаза полностью. Спустя несколько секунд он открывал глаза и, оглядевшись, повторял все действия снова.

И если бы мы с вами в эту минуту могли посмотреть на мир глазами Пса, то увидели бы, как по мере того, как глаза его закрываются, по мере того, как они становятся из круглых овальными, из больших щёлочек маленькими, в самое последнее мгновение перед полным закрытием глаз и наступлением индивидуальной темноты взгляд его начинает проникать сквозь стену старого амбара, что стоит прямо напротив входа в конуру, он начинает видеть забор участка его хозяев, и взгляд его перескакивает через забор и устремляется в поля, окружающие деревню.

О О О О О

Восьмого мая Алексей Петрович превратился в самовар. Но никто этого не заметил, потому что Алексей Петрович как был эгоистом, так им и остался.

О О О О О

На Сиреневом бульваре лошадь схватила девочку за голову. Сбежались зеваки, кричат на извозчика, а тот и сам понять не может причину такого инцидента.

Спустился он с козел, подошёл к лошадиной морде, но тут и сам вцепился девочке в голову, только с другой стороны. Толпа ахнула! А извозчик смотрит на всех безразлично да всё крепче голову в зубах сжимает, а лошадь его, та и вовсе уже ни на кого не смотрит и никого не замечает.

Так и простояли они все до вечера. А потом по домам пошли. А девочка очень добрая оказалась, даже в полицию не стала жаловаться.

О О О О О

Мальчик за обедом прикусил язык, и у него из глаза выпал кусочек сахара. За ужином он обжёгся чаем, и у него из носа вывалилась солонка.

«Как было бы здорово, – рассуждал мальчик, – если бы сахар можно было класть в солонку. Или у меня из носа вывалилась сахарница. Или из глаза выпала соль».

Подумай над тем, что так расстроило мальчика и, быть может, в нём ты узнаешь себя.

О О О О О

Проснувшись утром пятницы, Иван Фёдорович обнаружил, что вместо головы у него вырос сталагмит. Случай сам по себе может и не уникальный (месяц тому назад коллега Ивана Фёдоровича, господин Д., лишился головы подобным образом), но точно выходящий за рамки обыденности.

Сам же Иван Фёдорович крайне неохотно выходил за эти самые рамки, и даже сейчас, хотя и был расстроен утренними событиями, всё же попытался вернуться в повседневность и слегка поскрёб бритвой сталагмит в том месте, где могла бы быть борода.

По дороге на работу Иван Фёдорович с немалым раздражением замечал на себе взгляды прохожих. Особенно его разозлили двое с большими ледниковыми валунами вместо голов, проводившие его настороженными взглядами. Иван Фёдорович со злостью подумал: «Уж вам-то чему удивляться?».

На работе по такому случаю собрали совещание. Каждый в меру своих способностей высказывал соображения, давал советы, успокаивал. Никто не упрекал и не осуждал Ивана Фёдоровича за его сталагмит, потому как совершенно не было причин делать это, хотя каждый и искал их, чтобы вместо напряжённого сочувствия испытать расслабляющее злорадство.

В этой связи совещание быстро закончилось примерно таким итогом: «Вырос и вырос, никто не виноват и ничего уже, видимо, не поделаешь, надо жить дальше».

И всё было бы именно так, если бы один усатый бухгалтер на обеде не подошёл к Ивану Фёдоровичу и немного насмешливо не сказал: «Вот все, кажется, не заметили, да и вы тоже, похоже. Но ваш сталагмит вовсе не сталагмит, а сталактит». Последние слова он произнёс, слегка наклонив голову и приподняв брови, как бы на что-то намекая, будто произнося: «Если вы понимаете, что я имею в виду».

Придя домой и постояв возле зеркала несколько минут, Иван Фёдорович, действительно, приметил, что камень скорее врос в плечи, нежели вырос из них.

Ночью Иван Фёдорович скончался. Перед смертью он всё бормотал: «Это ужасно. Просто невыносимо».