Михаил Курсеев - Остров дьявола

Казалось, что и на корабле тоже никого не было, тишина полная, ни шороха, корабль был похож на «Летучего голландца», только совсем рядом громко вдруг закуковала кукушка, – Угу, угу. По привычке он хотел посчитать и узнать – сколько лет ему осталось жить. Но только он успел загадать, как та смолкла. Тысяча чертей! Будь ты проклята, – выругался он в сердцах. Апщ-хи, апщ-хи, – вдруг услышал он, как кто-то дважды чихнул у левого борта корабля. Достав свой кинжал, он как кошка пробрался к тому месту и заглянул в спасательную шлюпку.

Там распластавшись на тельняшке и штанах, удерживая дрожащими руками фуражку, полную золотых желудей почти голый, в одних исподних белых рваных на заднице штанах лежал пузом вниз на своём богатстве тощий матрос. При виде этого жалкого зрелища, боцман расхохотался, глянув на себя, засмеялся ещё громче, он сам был в таком же виде.

– А ну вставай, чёрт тебя побери, – дал команду боцман, но матрос даже не шелохнулся, только крепче сжал свой драгоценный груз. Боцман глянул в соседнюю шлюпку и увидел похожую картину, только матрос был более упитанным и маленького роста, потому его задница более выразительно выглядывала сквозь огромную дыру исподних штанов непонятного цвета и рисунка, не то клетки, не то горошка. На команду встать, и этот экземпляр, обладатель сокровищ и будущий магнат, ну в очень рваных штанах, или вернее в той малой части, что от них осталось – резинки, обшитой тесёмкой и лохмотьев свисающих от неё к коленям, реагировал также как и первый «капиталист».

Под брезентом, укрывавшим снасти, он нашёл третьего «буржуя», но, как и первых два, этот считал, что теперь достаточно богат, поэтому имеет полное право не работать, а лежать в исподнем, коль его душа пожелает, где угодно и сколь угодно.

– Извиняйте, господин боцман, извольте доставить на вашем судне богатого пассажира до места назначения с почестями и уважением, согласно его социального статуса и положения, – молча про себя, глядя открытыми и честными глазами на боцмана в одном исподнем, говорил всем своим видом и взглядом новоявленный нувориш.

Боцман понял, что вся команда здесь давно уже на корабле, но не видит в нём своего начальника, их не впечатляет человек, пусть и с огромными кулаками. Он для них видимо, так сказать – не по форме для чина одетый, вернее почти голый не представлял авторитет. Осознав это, он спустился к себе в каюту и переоделся в чистую морскую форму со знаками отличия, а для убедительности своего чина и аргументации поданных команд этим «нуворишам», он взял увесистую плётку со свинцовым наконечником. Одно никак не мог понять боцман своей большой «умной» головой, которой мог отдать команду громче ветра в шторм, – Как и когда команда матросов смогла попасть на судно, а он и не заметил?

На самом деле всё обстояло до смешного просто. Когда хитрый боцман, лежащий впереди всех, пополз со своим мешком к судну, то матросы, лежащие вереницей в просеке за ним с интервалом в десять шагов, синхронно двинулись следом, предусмотрительно до этого спрятав рядом в лесу вторую часть своей добычи. Следовавшие за боцманом, внимательно в ночной тишине прислушивались к каждому движению ведущего, как тот останавливался, все как по команде замирали. Боцман в абсолютной темноте, и сам, шумя своей поклажей, не видел и не слышал, как следом за ним ползут и тащат свою добычу вереницей сорок девять грешных душ. Пока боцман копался в каюте, пряча своё золото, эти души, как мыши расползлись по судну и каждый спрятал, как ему казалось, свою долю капитала в надёжное место. Когда боцман шёл обратно, матросы за второй частью своего богатства бежали бегом по берегу лагуны к морю, а потом по дороге от моря к поляне. Таким образом, пробежав по полукругу, они опять оказались у него сзади за спиной, а он ничего не заметил. Во второй ходке всё повторилось с точностью до каждого шага и шороха. Боцман тащил свою поклажу к судну, а они следом вереницей свою.

Под утро боцман, довольный тем, что всех обманул и, надеясь теперь урвать себе ещё, помогая кому-то донести груз, пошёл обратно в третий раз, а команда вся уже была на судне, и каждый затаился в своём закутке, прижимая к своей груди сокровенный свой груз. Боцман в тот час мог остаться один и ни с чем на острове, ели бы матросы угнали судно, но те не могли покинуть даже на секунду свои богатства, прижавшись к ним, просто лежали тихо по норам и упивались своим неожиданным счастьем. В них в тот момент не было даже злобы, вообще ничего, это были выкачанные демоном пустые, бездумные зомби, похожие на больных из сумасшедшего дома. Они уже не мечтали о том, как они распорядятся своим богатством, не мечтали о слугах и больших домах, им не хотелось ни разгульной жизни, ни удовольствий, ни власти, которое даёт золото. Им было достаточно одного – мысли, что у них есть очень много золота, видеть и обнимать это золото, что они и делали, прижавшись грязными голыми телами к своим мешкам с золотыми желудями.