Мария Сорокина - Ритуал истины

Взглянув на своего спутника, я улыбнулась.

Он, не замечая меня, отбросил со лба прядь волос.

Волосы у него были что надо: густые, прямые, абсолютно чёрные. В них не было видно ни единого проблеска седины. Мне до ужаса нравилось, что длиной они достигали плеч: не очень длинные, но и не короткие, как обычно принято в нашем мире. Красивые, в общем. Мне почему-то до ужаса захотелось прикоснуться к ним, пропустить их между своих пальцев.

Гримс выглядел строгим и сосредоточенным. Наверное, такое впечатление создавали чётко очерченные чёрные брови, и едва заметная морщинка между ними, а также сжатые губы.

Интересно, он вообще когда-нибудь улыбается? Если да, то это наверняка резко поменяет весь его образ – смягчит, сделает теплее и приятнее.

Хотелось бы увидеть его улыбку.

…Пока я, задумавшись, уставилась на Гримса, приоткрыв рот, чуть ли не слюнки пуская, он замедлил шаг и обернулся на меня.

– Что в моём лице достойно такого длительного изучения? – вкрадчиво поинтересовался он.

– Прости, Астер, я просто задумалась… – начала было оправдываться я, но вдруг замолчала, поражённая странным открытием.

Я впервые назвала его по имени.

Не знаю, вежливо ли это? Он ведь как минимум лет на десять меня старше. Кто знает, какие правила этикета существуют в этих краях?

Как-то привыкла к звучной фамилии, так подходящей его образу, и даже в мыслях по ней называла. А ведь и имя у него необычное и красивое.

От всех накинувшихся беспокойных мыслей мне стало не по себе.

Он, наверное, тоже не привык к такой бесцеремонности, потому что сузил глаза и непроизвольно потёр подбородок.

Но я не хотела отступать и терять позиции. Раз не поправил, значит, так и будем называть его впредь.

– Знаешь… Астер… – выдавила я, – я о тебе почти ничего не знаю.

– Я не привык рассказывать свою подноготную… хм… посторонним.

– Но я уже не совсем чужая.

Кажется, его позабавило моё упрямство. Он пожал плечами и дёрнул уголком губ.

– Слушай, я понимаю, ты не хочешь вспоминать своё шпионское прошлое, но я не жду от тебя выдачи государственных тайн, – я окончательно разошлась, и шла ва-банк, продолжая настаивать, – ведь мы с тобой находимся в одной упряжке… И я, как-никак, спасла тебя в момент опасности. Мы с тобой теперь связаны не только ритуалом Истины, но и общим приключением. Неизвестно, сколько времени нам придётся провести вместе, и нужно получше познакомиться, и рассказать о себе.

Он смолчал, однако в его глазах отразилось грустное и даже какое-то болезненное понимание.

Я сбавила тон и проникновенно сказала:

– Знаешь, при мне можно не носить маску притворства. Я прекрасно умею хранить секреты, и… умею принимать людей такими, какие они есть, и уж точно не буду осуждать твои чувства… если ты вдруг решишь их выразить.

– Если тебя интересуют объяснения по поводу устройства этого мира, то спрашивай. Однако, самое основное я уже поведал. Для простой болтовни о жизни и личных секретах у тебя есть Селена, с которой ты на удивление быстро спелась. Думаю, она уже рассказала все сплетни обо мне, которые ей известны. Так вот, можешь быть уверена, они полностью правдивы.

И в этот момент мне вдруг стало невыразимо стыдно.

Я пытаюсь залезть в душу чужому, в сущности, человеку.

Он ничем не обязан мне за спасение. Ведь он меня ни о чём не просил, и решения я принимала самостоятельно. Он не настаивал даже на том, чтобы отправиться в его мир, он даже предлагал другой выход, хотел отправить меня в безопасное место и «подчистить следы». Он заботился обо мне, насколько было возможно в этой ситуации.

Я с помощью ритуала Истины обязала его говорить мне только правду, и тем самым лишила простой человеческой возможности уйти от прямого ответа, отшутиться или соврать в какой-либо мелочи. Правильно, что он идёт в отказ и не хочет рассказывать о себе, ведь под влиянием заклинания может увлечься и сказать вещи совсем уж личные, приватные и никак не предназначенные для ушей малознакомой девчонки. И правильно, что он не стремиться заводить со мной дружбу.

Дружба является вещью иррациональной, и потому не подчиняющейся доводам разума.

Может быть, я совершенно не нравлюсь ему?

Внутренний голос тут же ехидно заметил, что это было бы совсем неудивительно. Мало того, что я не слишком привлекательна, так ещё и ужасно назойлива.

Я нервно поправила волосы.

Интересно, как я выгляжу?

Маленькое зеркальце куда-то подевалось, поэтому не было возможности оценить, несколько изменилось моё лицо за эти пару дней «вынужденного похода».