Александр Малетов: Море прошлого

– Что стоим? Все в корму, в колонну по одному! – комбат достал сигарету и прикурил её, попутно бросив взгляд назад, на рубку, не видно ли с мостика. – Дим, встаём левым бортом, готовьте швартовые, – уже обычным голосом добавил комбат.

На улице был декабрь месяц, температура была похожа на минус пятнадцать, они все работали слаженно, быстро, подпинывая тормозящих, перемежая обычные разговоры выкриками матом. Рядом с ними стоял улыбающийся комбат, который вставлял свои редкие и едкие реплики. Пришвартовались на удивление быстро, перетягивать не нужно было. Тут же всех погнали на пирс – там уже стояли другие экипажи и начальство из дивизии и эскадры. Комбат убежал первым, а Дима замыкал швартовую команду. Перед спуском в шестнадцатую он достал телефон. Было одно новое сообщение: «Привет! С приходом в базу тебя! Мне Тима привёз пропуск, но встретить тебя не смогу, потому что не знаю, как приехать. Буду ждать тебя дома». Внутри у него сразу как-то стало противно и грустно, захотелось даже закурить, хотя всю боевую не курил. Он засунул телефон обратно, спрыгнул в шестнадцатую, скинул в ней свой жилет, и смешался на выходе из неё с экипажем, который спешил на построение.

Вторая кружка кофе. Дыма уже много. Полсигареты об стекло. Пора на работу. Линолеум не такой холодный. В шкафу две вешалки. На них костюмы. Непривычная белая рубашка. Галстук, который нужно завязывать. Завязали в магазине. Главное не развязать. А то тогда не в чем. Туфли нужно почистить. До блеска. Потом опять на кухню. Кофе допить. Солнце в окне. Весь день будет солнечно. Шею немного давит. Это всё галстук. Было так тихо. И так одиноко. И так спокойно. А на улице они. И много.

Запись 02.

Как его зовут вы сказали? Дмитрий? Ммм, я даже не знал. Просто знал на лицо этого странного соседа. Ммм, мы никогда не разговаривали, поэтому и не знал его имени. Но узнать теперь смогу его из миллиона лиц. Ммм, почему? Да он странный. Первое, что бросается в глаза – его походка. Он не идёт, а будто плывёт. Ммм, и все движения у него плавные, округлые. И ещё он долго отвечает на какой-то вопрос. Ммм, не важно, какой это вопрос – сложный или простой. Он будет думать над этим вопросом. А пока он думает, то смотрит вам в глаза. Ммм, откуда я знаю, если не разговаривал с ним? Я наблюдал со стороны за его разговором. И разговор его не такой округлый, как движения тела. Ммм, он выдаёт несколько слов за раз, будто кидает их в воздух. И не понятно – закончил он или нет, ммм, свою реплику. Я не один раз был сторонним наблюдателем его разговоров. С ним часто, ммм, заговаривали люди – он представлял интерес, потому что был загадочным. А всякая тайна манит. Почему я не разговаривал? Ммм, он немного меня пугал. В его замкнутости было что-то тёмное и страшное. Даже не знаю, как лучше объяснить, потому что это уровень ощущений, ммм, интуиции. Не знаю. Я бы не хотел быть с ним знакомым, хорошо, что он не горит желанием обзавестись, ммм, друзьями. Что, простите? У меня много друзей и знакомых, много их и в подъезде, в котором живём. Я не замкнутый человек, но с этим, ммм, Дмитрием, не хочется приятельствовать. Он вроде бы ни с кем не общается плотно из подъезда, живёт особняком. Я же говорил, что он, ммм, и не особо стремится с кем-то общаться. Из него будто все вытягивают слова, даже самые простейшие. Он точно, ммм, не от мира сего.

3. ОГОНЬ И ЛЁД.

Мелькали мимо лица. Потом метро. Там тоже лица. Потом маршрутка. Там тоже лица. И в окне асфальт. Всю дорогу давит галстук. Уже шею натёр. Везде много людей. Хотя раннее утро. Попали в пробку. На дороге авария. Лобовое столкновение. Маршрутка медленно мимо. В окне порванный металл. Приковал взгляд к себе. Людей там не видно. Красно-синие отблески. Сдувшиеся подушки безопасности. На белой материи кровь. Глупая авария. Кто-то виноват. А кто-то нет. Но все пострадали. Помогают ли подушки? Их кто-то придумал. Сколько успело умереть?

В его сон ворвался звук тревоги – короткие сигналы звонком. Кто-то дёрнул шторку у койки и крикнул:

– Аварийная тревога! Быстрее вставай! У нас в отсеке! – и тут же быстрые шаги скрылись за дверью каюты.

Он вскочил, спросонья тело плохо поддавалось управлению, стоя босиком на палубе, судорожно надевал робу, следом на голые ноги корабельные тапочки, и уже на бегу через плечо перебросил портативный дыхательный аппарат (ПДА). Дима выбежал в отсек, по громкой связи объявили, что в их отсеке пожар, но он не чувствовал запаха гари. Было включено аварийное освещение, основное освещение отсека отсутствовало. Непонятное скопление людей было возле каюты на другом борту. Сквозь это скопление пробрался командир отсека: