– Диман, не спи! – его окрикнул кто-то из темноты рубки. – Нам осталось метров двести докрутить всего, давай поднажмём!
Он схватился за кабель – они выбирали антенну, механический привод не работал, поэтому тянули вручную. Как только антенна будет сложена, то объявят погружение. Они работали вчетвером, все были до нитки мокрые, и без того тяжёлые зимние костюмы теперь полные воды мешали работать, но дело всё же спорилось. В верхний рубочный люк сливалось большое количество воды, когда корабль перекладывался с борта на борт, из-под него были слышны ругательства после каждого такого прилива вниз.
Они докрутили эти двести метров антенны спустя минут пятнадцать. Старший из связистов доложил командиру на мостик, что задача выполнена. Их всех отправили вниз. Пока спускались по трапу, он услышал команду командира в центральный пост о том, что будем готовиться к погружению через тридцать минут. Когда он спустился на верхнюю палубу третьего отсека, воды на ней прибавилось – от его ног растекались лужи-следы. Он практически побежал в свой отсек, разливая по пути воду. Нужно было скорее снять с себя все вещи и дойти до душевой, чтобы наверняка не заболеть. В своём отсеке он всё скинул на нижней палубе, развесив мокрые вещи у обогрева отсека, и пошёл в душевую.
Принимать душ было немного странно – корабль качало, вместе с кораблём качался напор воды из душа, который приходилось ловить всем телом. Напор был не очень сильным – трюмные как всегда жалели воды. Запах от его геля для душа растекался далеко за пределы душевой, что было не очень желательно, так как этот запах сразу выдавал открытую душевую. А механик откровенно не любил моющихся в неположенное время военнослужащих, пусть даже они вымокли до нитки перед этим, работая даже не по своей специальности. Он смыл остатки пены с себя и выключил воду.
Дверь в подъезд. С козырька капала вода. Как в душе. Можно помыться. Взгляд тонул в воде. Ничего не видно. Сигареты намокли. Весь путь их держал. Надо бы высушить. Зашёл в подъезд. Вокруг влажно. Хлопнула дверь. Ответило эхо. Дождь по окнам. Почти кричит. Шёпотом. Пора домой.
Запись 01.
Когда я его встретил? В смысле в первый раз? Так-так, дайте вспомнить. Точно! Я его впервые встретил, когда он только переехал ко мне в подъезд. Ну, в смысле к нам в подъезд. В общем, живём мы с ним теперь в одном подъезде. В тот день он приехал с чемоданом на колёсах и сумкой через плечо, а я с магазина шёл, жена отправила за хлебом. Подхожу к подъезду и думаю: «Что это ещё за кадр? Стоит, курит, задрал голову и смотрит куда-то вверх». Я остановился в паре шагов от него и тоже посмотрел туда, куда он смотрел. И не вижу ничего, кроме окон дома. А дом у нас большой – двенадцать этажей, жаль правда, что панельный, всех слышно, помню, что когда только переехал… Ах, да, да, простите. Про Дмитрия. Что сказать? Смотрели мы так в одну точку несколько минут, мне надоело, я опустил голову, смотрю на него, а он всё курит и всё смотрит. Я ему и говорю: «Привет! Кого-то ждёшь?». Он не сразу голову ко мне повернул, у него все движения плавные, тогда странным казалось, а потом привык. Повернул голову, сигарета торчала в левом уголке рта, а он просто молча кивнул и отвернулся. Я-то и спрашиваю снова: «А кого?». Он снова голову повернул, сигарету перекинул в правый уголок рта. Что? Да я все мелочи помню! Память у меня вообще отличная! Так вот. Перекинул в правый уголок и говорит: «Себя». Я стою и думаю: «Чудик какой-то, точно». Я ещё постоял где-то с минуту, он рядом с задранной головой так и молчал, потом устал я стоять в одну точку смотреть, да ещё жена с этим хлебом ждала, потому и пошёл я. Напоследок, правда, сказал ему: «Меня, если что, Паша зовут», руку ему протянул – ладонь у него жёсткая и сухая, а рукопожатие железное, мне аж больно было. Он-то мне руку сжал и так же сухо, как его ладонь, произнёс: «Дима».
2. ТИШИНА И ОДИНОЧЕСТВО
За окном сумерки. В квартире тени. В голове сердце. Постукивает. Слишком рано. До будильника 2 часа. Глаза в темноте. Звёзд не видно. На небе фонари. Тяжёлое небо. Как крышка. У кровати тумбочка. Протянул руку. Пачка сигарет в пальцах. На половину полная. Надо было больше. Голова на подушке. Фильтр сжал зубами. Чирк-чирк. Яркая вспышка. Тихий красный уголёк. Так тихо. Совсем тихо. Ничего не слышно.
– Приготовиться к введению режима «Тишина»! – команда раздалась после ужина, когда многие уже готовились к отбою.
– Все идём в свои отсеки, на свои боевые посты! – через минуту после команды по кораблю в отсеке раздался голос командира отсека. – Старшина, готовь отсек.
Читать дальше