Владимир Васильев: Зверь в каждом из нас

Как и в прошлые разы после убийств, Генрих соскользнул в сумеречное состояние психики. Обычные мысли исчезли, да и он, Генрих Штраубе, по большому счету исчез. Вопящее от ужаса сознание втиснулось в вылепленную психоинженерами оболочку, а вместо Генриха остался одинокий сгусток хищной тьмы, способный только отличать врагов от всех остальных, способный выполнять впечатанный в память приказ и способный стрелять. Разумеется, на поражение.

А запасных обойм вполне хватало.

Вторым выстрелом он снял неосторожно мелькнувшего на корме овчара в серой матросской форме.

Выныривал Арчи, понятно, как можно дальше от места погружения, да всего на миг, перед самой поверхностью вытолкнув из легких остатки воздуха. Из воды показалась только часть лица, в основном губы. Вдох-выдох-вдох-выдох – и опять на глубину.

Арчи греб к третьему «Пеленгасу». Даже под водой он слышал, как накатывает с севера гул приближающихся штурмовиков.

Вскоре Арчи понял, что по нему стреляют – вверху, у самой поверхности раскрылся веер белесых струек пены.

«Игломет, – сразу понял Арчи. – Причем, длинноствольный. Плохо.»

Действительно плохо. Выныривать нельзя – подстрелят. Но и на глубине оставаться нельзя: во-первых надо бы уже подышать, а во-вторых – долбанет сейчас какой-нибудь отчаюга с штурмовика, и привет: контузия. Всплывешь как карась от динамита.

Собрав в комок волю, Арчи рванулся вперед, через влажный и скользкий черноморский сумрак.

Уже подплывая к катеру, он увидел две пары болтающихся ног; кажется, кто-то отчаянно мутузился у самого борта. Четко отследив – кто из борющихся облачен в одну ласту? – Арчи сцапал второго и утянул его на глубину. Матрос – а это был матрос с катера – пускал пузыри и пытался Арчи ударить, но он был всего лишь аморфом, аморфом попавшим под воду, туда, где ньюфаундленд чувствует себя почти как на воздухе. Два легких тычка, и аморф перестал биться, захлебнулся, хотя видно было, что он еще жив. Арчи его отпихнул – тело стало медленно погружаться.

Однако, Арчи растратил последние силы в этой стычке. Пора всплывать.

Вынырнул; конечно же – у самого борта. Рядом скалился Вадик Чиков; лицо его было перекошено, а щека рассечена чем-то острым. Рубиновые капли застряли в бороде.

И тут штурмовики дали залп. Борт «Пеленгаса» изо всех сил врезал Арчи по голове, так что в глазах потемнело, а чуть впереди заплясали разноцветные пятна. Катер подпрыгнул на волнах, тяжело клюнул носом и стал заныривать под воду, словно испуганный дельфин.

Поврежденный селектоид вроде «Пеленгаса» может погрузиться меньше чем за минуту.

– Греби! – рявкнул Арчи оглушенному Вадику Чикову, который все силы сосредоточил только на том, чтобы удержаться на поверхности. Но, кажется, тот понял – вяло заработал руками.

Арчи знал, что сейчас будет. Поэтому он моментально нырнул, содрал с ноги Чикова единственную ласту, быстро переодел ее себе на правую ногу, сграбастал Чикова за складку на загривке и что было духу погреб прочь от агонизирующего «Пеленгаса».

Все-таки их всосало воронкой – погрузились, но Арчи умело и настойчиво греб вверх и в сторону, и липкая длань глубины постепенно соскальзывала с их напряженных тел. Отпускала их глубина. Точнее – они от нее уходили.

Вынырнули, жадно хватая ртами влажный солоноватый воздух.

Ближе всего к ним оказалась яхта – было видно, как с правого борта свешивается чья-то окровавленная рука и кто-то еще висит, запутавшись в вантах.

Штурмовики разворачивались для второго захода.

Арчи встряхнул очумевшего Чикова.

– Эй, братан! Ты как?

Тот замотал головой – никак не мог отдышаться.

– Держись, – пробормотал Арчи и погреб к яхте.

Еще из воды, только подбираясь к корме, Арчи крикнул:

– Немец! Ты жив?

Трап до сих пор свешивался с кормы. Нашарив на всякий случай игломет Арчи уцепился за поручень и осторожно выглянул. В кокпите валялись четверо, в кровавой скользкой луже, затекшей под пайол. Один лежал у борта с простреленной башкой. Это его рука свешивалась к воде. И последний – шестой – должен был свалиться с палубы, но застрял в вантах.

– Немец! Это я! Не стреляй! Все кончилось!

Арчи приподнялся, оглянулся. За кормой «Вадима» маячили сцепленные «Пеленгасы»; оба горели так, что дух захватывало. Тот, что был протаранен и повредил борт, все сильнее кренился.

В полутьме кубрика кто-то шевельнулся, а мгновением спустя в люке показался Генрих. С диким взглядом и осатаневшим лицом. Он целился в Арчи из пулевика.