Валерий Самохин - Мой милый жандарм

– Придется вам сойти, девчонки. Оптика запрещена к перемещению через границу, да и сверла не входят в перечень товаров, разрешенных к беспошлинному вывозу.

– А может… – Ленка многозначительно оборвала фразу, одарив молодого человека своим неотразимым взглядом.

Таможенник вздохнул – искренне, тяжело.

– Не могу, – честно признался он, с сожалением разводя руки в стороны. – Комитетская проверка из столицы вторую неделю безвылазно сидит, уже пятерых наших под монастырь подвели.

– И как нам быть теперь? – хором огорчились мы.

– Ничего страшного, – подбодрил он нас. – Продадите местным перекупщикам запрещенный к вывозу товар, вам хорошую цену дадут. В наших краях все более-менее стоящее уже давно вывезли, так что проблем не будет. Через три часа подойдет электричка из Будапешта, как раз на нее и успеете.

– Электричка? – переспросила я. – А проезд рублями можно оплатить?

Тратить драгоценную валюту не хотелось. Таможенник рассмеялся.

– У вас билеты до Белграда с открытой датой, можете хоть на каждой станции выходить. Только когда обратно будете возвращаться, не забудьте в Будапеште сделать отметку в нашей военной комендатуре – без нее в вагон не пустят.

Мы переглянулись – наш вояж оказался не так прост, как казалось поначалу. Последовав дельному совету, мы продали сверла пронырливому типу прямо на вокзале (да и черт с ним, с этим металлоломом!.. небольшая сумочка весила больше, чем весь остальной багаж вместе взятый), но от биноклей избавляться Ленка наотрез отказалась.

– Микроскоп купи, – ехидно посоветовала она дельцу, пытавшемуся за бесценок выудить у нас оптику. – Будешь в него прыщи свои на ночь рассматривать.

Сменив платья на расклешенные юбки, не по жаре плотные и длинные, мы бинтами примотали валютный дефицит к ногам. Все бы ничего, но походка при этом стала как у пьяного моряка лет десять не ступавшего на сушу. Сердобольная старушка, торговавшая квасом на привокзальной площади, прослезилась, глядя на нас горемычных. И за две кружки живительного напитка взяла с нас, как за целую бочку – ржавую, в грязных потеках. От расстройства, надо полагать.

Усталый плешивый таможенник – смена подходила к концу – лениво поковырялся в нашем багаже, хмыкнул при виде октябрятских значков, без зазрения совести положил в карман баночку с черной икрой и пренебрежительно махнул рукой. Проходите, не задерживайте. Пограничный контроль прошли за полминуты: наш погранец от души шлепнул печатью по паспорту, передал его в руки своему венгерскому коллеге и… И мы на чужой земле.

Миновав невысокую стойку, делящую зону контроля на две части, я сделала свои первые шаги по загранице. Два венгерских пограничника, расслабленно потягивающие пиво из баночек на лавочке у выхода, заржали во все горло, показывая пальцами куда-то мне за спину. Я, замирая от страха, обернулась. Следом за мной волочился из-под юбки двухметровый кусок белоснежного медицинского бинта. Душа ухнула в пятки: все, сейчас меня арестуют!

– Пойдем скорее в туалет, отвяжем бинокли, иначе вся граница со смеха умрет, – потянула меня за локоть Ленка. – И не дрожи ты так, мы уже в другой стране.

Плешивый таможенник проводил нас тоскливым взглядом. Упорхнули птички.

– А как же венгерская таможня? – испугано пискнула я. – Они все видели… Ленка, меня точно посадят!

Силком втолкнув меня в чистенькую, отделанную розовым кафелем комнату, подруга яростно зашипела:

– Не болтай ерунды! До венгерской таможни еще полчаса на электричке пилить, а их погранцам это глубоко фиолетово… Ты юрист или где?

Я неслышно выдохнула. Юрист-финансист… Когда страху натерпишься, из головы все моментально вылетает, не задерживаясь. Нет, больше никакой контрабанды! Честное пионерское.

Не знаю, откуда Ленка выяснила эти подробности, но к венгерской таможне мы подъехали ровно через полчаса. Справа за окном виднелось длинное приземистое здание вокзала, куда и потянулись наши "челноки", волоча за собой похудевшие после родной таможни баулы.

– С тобой, копуша, мы как всегда последними в очереди будем, – подстегнула меня Ленка, приплясывая от нетерпения.

У выхода из вагона со скучающим видом подпирал фонарный столб местный таможенник.

– Сядь, не мельтеши, – негромко приказал ей накаченный, бритый наголо парень, всю недолгую дорогу дремавший напротив нас. – Мадьяры проверяют только наших и румын, иностранцы из вагонов не выходят… На задних лапках перед ними ходят, – он презрительно сплюнул на пол электрички.