Валерий Самохин - Турнир

Сай-Дор, столица Империи,

30-й день месяца тиммаз, год 3138

по летоисчислению Древних

– Принести шахматы?

– Надоело!

– Тогда давай переоденемся в бродяг и прошвырнемся по трактирам? Прошлый раз вышло очень даже неплохо.

– Про эту затею уже самый распоследний кабатчик прознал… Так что не выйдет. Придумай что-нибудь другое.

– Тебе скучно, а не мне. Вот ты и придумывай.

– Но шут у нас ты, а не я.

– А ты император, тебе думать по статусу положено. Я могу только дурака валять.

– Валяй!

– Да где ж его взять-то, дурака этого?

– Империя большая – поищи, авось найдешь. Я же нашел тебя.

Карлик обиженно насупился. Поднявшись с ковра, он прокатился на кривых ножках к маленькому столику, ловко подцепил из вазы крупное яблоко и смачно вгрызся в красно-желтый бок.

– Хочешь?

– Бросай…

Спелый плод полетел в сторону кровати. Несколько минут царила тишина, прерываемая звучным хрустом.

– Хорошо князьям, они от безделья войны объявляют, – огорченно пожаловался император, приподнявшись на подушках. – Все развлечение!

– Так в чем проблема? Объяви.

– И с кем прикажешь воевать?

Достойных противников на горизонте Араниэля не появлялось уже почти две тысячи лет. Объявить войну Империи, объединившей семь независимых княжеств, мог разве что самоубийца.

– Ты уже целый месяц не покидаешь опочивальню. Знать шепчется по углам, что твое скучающее величество охвачено тяжелым недугом. Смотри, доиграешься! Заговор не на пустом месте зреет, сам повод даешь.

– Было бы здорово! – мечтательно вздохнул император. – Все лучше, чем охота на дикого вепря или очередной бал.

– В Алавии смута, – не обращая внимания на высочайшую реплику, задумчиво продолжил шут. – Князь убит, весь его род бунтовщики вырезали под корень.

– Знаю! – пренебрежительно отмахнулся монарх. – Гвардейский легион выступает сегодня вечером… И передай Казначею – пусть отправит своих Псов из ревизион-коллегии.

Карлик вытащил из вазы мандарин и, надкусив вместе с кожурой, облился брызжущим соком.

– Смешно… – протяжно зевнул император.

– Сейчас будет еще смешнее, – зловеще пообещал шут. – В Алавии видели рыцарей-храмовников Кардинала незадолго до штурма дворца.

– Все-таки заговор? – высочайшая бровь лениво поползла вверх.

Карлик промолчал.

– Орден в одиночку на такое не способен, – принялся рассуждать вслух император. – Его преосвященство дружен с Тайным Канцлером… – Он радостно оживился. – А что? Очень даже неплохая версия. Но зачем им княжеский престол? Не пойму.

– Вот и я не пойму, – угрюмо поддакнул шут. – Концы с концами не сходятся… Нечисто здесь что-то.

– Отозвать гвардию? – неуверенно вопросил император. – Дать им немного порезвиться? Глядишь, и нам кусочек веселья достанется.

– Завтра Танец трех лун, – напомнил вдруг шут.

– Ну и что? – Правитель безразлично пожал плечами. – Он бывает трижды в году.

– И год Белого Единорога.

– Раз в столетие и это случается, – философски отметил император, целясь огрызком в своего верного слугу.

Шут, увернувшись, сварливо пробурчал:

– У тебя мозги от безделья жиром заплыли… – и, наткнувшись на недоуменный взгляд, снисходительно пояснил: – На рассвете откроется проход в другие миры.

Император глубоко задумался. Целую минуту он беззвучно шевелил губами, просчитывая варианты и отрешенно взирая куда-то вдаль.

– Возмущающий фактор… – пробормотал венценосец себе под нос и кровожадно ухмыльнулся. – Неплохая идея… – Нетерпеливо махнул рукой карлику: – Быстро зови Хранителя!

Москва,

30 июня 1990 года

Вовка влетел в блудняк. Еще две недели назад все было просто замечательно.

Жизнь пыхтела по накатанной колее неумолимым бульдозером, имелись интересная работа, новенький загородный дом и перспектива карьерного роста. Все изменилось в один миг.

Впрочем, обо всем по порядку.

Родился он в самой что ни на есть пролетарской семье. Папа тянул лямку ответственного работника МИДа, а мама горбатилась скромным секретарем-референтом зав. отдела финансового аудита Внешторга. В общем, обычные родители, как и у большинства его сверстников.

В шесть лет его поймали с сигаретой в зубах, после чего подвергли воспитательной беседе. Мама, громко охая и держась рукой за сердце, глотала корвалол из хрустального фужера, папа, никогда не доверявший отечественной фармакологии, предпочитал народные способы лечения. В этот раз он выбрал «Мартель».