Александр Витт - Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава

Всё просто: я — Избранный, агент по шпионской терминологии, и умереть просто так мне не дадут. Единственное, к чему я так и не могу привыкнуть, — к неизбежности воскрешения, возвращению воспоминаний и боли от проникновения в тело тех или иных орудий. Так было и в 1555 году от рождества Христова в славном городе Выборге.

Стучат копыта, тук-тук, тук-тук по старой римской дороге, или не римской — кто её знает. Зачем-то меня дернуло взять лошадь, а не сесть в повозку к местному представителю финно-угорского народа, как назовут их несколько веков спустя. И теперь лошадь неторопливой рысью шла по направлению к Замку практически в полной темноте.

А должна бы, наверное, нестись галопом, неся на себе гордого седока в сверкающих доспехах, которые освещают всё вокруг, даруя свет истины местным землепашцам, коих, к моёму счастью, уже второй день не наблюдалось. Я ощупал седельную сумку, лошадь фыркнула, видимо почувствовав слабину в твёрдом намерении хозяина загнать её в могилу.

— Ладно, Адель, я ж не изверг всё-таки, — сказал я ей на ухо не очень уверенно.

Во-первых, скорее всего, её звали не Адель, а во-вторых, русский язык ей на королевской конюшне в Стокгольме не преподавали. Но мне как-то полегчало. До назначенного сеанса связи в окрестностях Сайменского канала оставалось полчаса яркой оглушительной тишины.

Животина радостно замотала гривой и начала заворачивать в сторону еле слышного говорливого переката воды у прибрежных валунов, наверное, метрах в пятистах. Проступали вершины сосен, звезды уступали зеленовато-синий северный небосвод свечению за горизонтом. До рассвета оставалось ждать минут пятнадцать.

Я слез, кряхтя, с кобылы, накинул поводья на сук и отправился за водой, со стороны представляя это презабавное зрелище: сутулый человек в лёгкой кольчуге и в подбитой мехом накидке, с небольшим мечом в ножнах вроде «жала» Бильбо Беггинса, с совершенно ярким и режущим диссонансом светодиодным фонариком во лбу. Когда я шел обратно с полным кожаным ведром воды, фонарь пришлось погасить, чтобы прямым лучом не свести с ума и так настороженно храпевшую Адель.

Скоро, лет через четыреста с хвостиком, здесь будет шоссе. После небольшой развязки дорога прямой стрелой уйдет на Хельсинки и далее, образуя балтийский коридор. И поймать сигнал сразу минимум трёх базовых GSM-станций здесь можно будет без труда. Но не сейчас.

Сейчас, проклиная Экселенца с его аутентичностью, я полез повыше на ближайшую сосну. С семиметровой высоты уже виден был краешек Солнца, расчертивший изумрудный оттенок неба теплым водопадом первых лучей. Я сощурился от удовольствия, как кот. Сразу стало тепло и захотелось посидеть на этом суку минут десять, заснуть, заснуть… Шишка! Шишка треснула мне по макушке, и, посмотрев наверх, я увидел белку. Обыкновенную, рыжую. Она кокетливо прикрылась роскошным хвостом и, судя по всему, ждала меня там уже давно. Наши глаза встретились. Она совершенно спокойно держала в лапах ещё одну шишку, и я сразу понял, что надо лезть обратно. Забросив антенну по типу белорусских партизан повыше, я быстро полез вниз.

За последние четыре столетия технология Базы ушла далеко вперед. И то, для чего нам в середине десятых годов нужен был какой-никакой электронный монитор, в середине шестнадцатого века превращалось в проблему. Единственный гаджет, который мне дали на складе, я снял с головы и открыл водонепроницаемый кожух. Покрутив колесико и, наконец, добившись чистого свечения зелёного индикатора, я приготовился слушать ценные указания Верховного. Они могли мне действительно серьезно помочь, ибо кроме того, что я уже и так сделал, я не знал ничего, то есть инструкции на этом месте кончались. А каким образом мне попасть внутрь Замка, кем представиться и, в конце концов, где жить, я совершенно не знал.

От громкости божественного голоса Верховного Адель дернулась у сосны, оторвавшись от водопоя и прядя ушами.

— Вольдемар, чего у тебя там так темно?

Оказывается, в хреновине была встроена камера. Ответного экранчика, хотя бы и с мышиную задницу, там не предусмотрели. Ладно, зато громогласный рык шефа был убедителен и с лихвой перекрывал недостатки интерактивности.

— Утро, Экселенц. Очень ранее утро, хоть глаз выколи, — я покосился наверх, где на меня с невидимым озорным любопытством пялились два чёрных зрачка между ушек с кисточками… — Я вас слушаю.

— Король Густав Ваза, обладатель твердой руки, реформатор, не забывает также о состоянии обороны на юго-востоке своего пока ещё государства. В 1555, в мае, а именно сейчас мы с тобой и разговариваем, с целью проверки оборонительных укреплений он посетит достославный Выборг. Одному мне известно, зачем, а главное, кто ж его, стервеца, надоумил изменить историю, да так, что все лучшие сотрудники теперь работают на тебя…