Александр Витт - Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава

«Никогда не разговаривайте с неизвестными». Однако он был мне знаком — в потертом пальто, которое носил уже, наверное, лет двести, с тех пор, как такие только появились — свободного покроя, непонятного серого цвета с оттопыренными карманами, набитыми леденцами.

Я встретил его по дороге за сигаретами. Сегодня они кончились как раз около дома, и я, с облегчением получив повод остаться на некоторое время наедине с самим собой, пошел восполнять дефицит никотина в организме. Отозвав меня в сторону движением руки, Анри, не оглядываясь, побрел к чахлым кустикам. Мы закурили.

— Ты тут надолго? — спросил я.

— Не знаю, — он хрипел, выхлопные газы большого города с непривычки драли горло.

— Есть дело.

Пахло это плохо. Я как раз купил по дороге выпивку и совершенно не собирался приходить домой трезвым. Последние полгода в другом состоянии проводить вечера стало совершенно невыносимо. Тотальное ощущение пустоты, которое нельзя было заполнить никакими действиями, не отпускало ни на минуту уже несколько лет, и я начал к этому привыкать. Люди ко всему привыкают, так они устроены. Однако именно сегодня что-то не задалось, и у меня вдруг засосало под ложечкой.

— Говори, — выдавил я из себя, тянуть всё равно было незачем.

— Покурим… ты чего торопишься, не рад, что ли? — осклабился Анри и показал небольшие клычки в уголках рта.

Сколько его знаю, меня всегда волновало, почему он не исправит прикус. Для ангелов это обычно дело, но Анри упорно носил засаленное пальто, жрал леденцы и совершенно не собирался походить на человека при ближайшем рассмотрении. Хотя в районе 8-й Советской он совершенно не выделялся — местные аборигены самого экзотического вида, кочевавшие от пункта сдачи тары до аптеки, так примелькались в этих краях, что на ещё одного маргинала никто не обращал внимания.

Я оглянулся в поисках скамейки, нашел одну без выломанных досок, и мы присели. Анри затянулся «Беломором» и пустил колечком дым. Вся эта прелюдия, как обычно, не предвещала ничего хорошего.

— Ты так печень посадишь, — смачно отметил он, и в его глазах загорелись угольки. — Не пройдешь регистрацию, я тебе ничем не помогу.

— Ладно, я и так знаю, — я тоже закурил крепкий Winston. — Тебя давно не было, лет семь.

— Восемь… Ждал? — его слова прозвучали издевательски. — Что-то о твоих успехах давненько не слышно. Ты даже в социальных сетях скучен до неприличия, комментируешь всё чужие посты. Неинтересно…

— А что ты хотел, — я начал закипать, — ты ушел тогда как раз вовремя.

— Я ничего не решал, — зашипел он сразу. — Ты знаешь, как у нас там… строго. Ты нарушил всё, что можно. Зачем ты полез наверх со своими прошениями? Верховный так вообще сказал не приходить к тебе ни под каким видом. Я мотался тут рядом по разным неудачникам, а им сколько шансов не давай, они всё равно их пропьют. И ты туда же, алкоголик хренов.

Надо сказать, что он был уже достаточно стар для ангела и выпить любил по старой памяти. Как-то мы нажрались с ним на берегу Балтийского моря около Варнемюнде, и он поведал мне, что приходил в гости ещё ко всем известной Жозефине, притом в образе гвардейца Сен-Жерменского полка, которые уж точно не отличались нелюбовью к выпивке во всех её формах и экзотических видах.

Ему, в принципе, даже можно было иногда верить, что я обычно и делал, поскольку настоящих друзей у меня никогда не было. Так сложилось, что он мне смог заменить и их, и отца, которого я видел крайне редко, пока тот был жив. Кстати, на все мои вопросы о его загробной жизни Анри упорно отмалчивался — только улыбка гуляла между клыков.

Стоял дождливый конец августа. Листья начинали облетать и лежали ранними рыжими пятнами на поверхности грязных луж. В них не отражалось ничего: небо висело над нами абсолютно равнодушным серым полотном без малейших признаков разнообразия, даже птицы перестали летать над городом в это время. Я поежился, сразу сверху закапала холодная мерзость, задул колючий ветер. Домой идти совершенно не хотелось, однако время поджимало, и я начал ждать звонка от знакомого голоса с вопросами.

— Ты как долго собираешься не выползать из этого дерьма? — в словах Анри отсутствовал вопрос, только глухое раздражение. — Зачем, спрашивается, ты здесь, Вольдемар? Чтобы гулять с собакой по вечерам? Или, может, каждую субботу ездить в ваш этот гипермаркет? Ничего же вообще не происходит.

Я пожал плечами, подумав, что, наверное, со стороны это смотрится вполне обычно — чёртова уйма семей так живет.