Андрей Валентинов - Дезертир

Странно, я досадовал, что бравые ребята из роты Лепелетье никак не могут понять, кого они нашли возле лионской дороги. Но теперь, когда передо мною наконец был зрячий, меня объял ужас.

— Отче! — в отчаянии воскликнул я. — Я добрый католик! Я… я был добрым католиком! Я не виноват! Я сам не знаю, что происходит!

Священник упрямо потряс головой. Я рванул рубашку, чтобы показать крест, который, как я хорошо помнил, должен висеть на груди, — серебряный крестик с чернью на тонкой цепочке, — но пальцы поймали пустоту. Креста не было. И тут я сообразил, что его не было и прежде — с того момента, как меня окликнул лейтенант Дюкло. Этот крестик принадлежал тому, кем я был раньше…

— Святой отец! — Я с трудом перевел дыхание. — Кем бы я ни был, я хочу вам помочь. Я хочу помочь…

Но ответа я не дождался. Священник медленно опустился на колени и закрыл глаза. Я понял — он беседует с Тем, Кто не пустил меня на такое близкое небо…

— Что с вами? — озадаченно поинтересовался лейтенант Дюкло. — Вы, гражданин Шалье, извиняюсь, белый весь!

— Белый? — грустно усмехнулся я. — Не синий?

— Все мы «синие»! — рассмеялся лейтенант. — Мне этот поп так и сказал — мертвец ты, мол, лицо у тебя синее… Или черное, уже не помню. Я потому вас и позвал…

— Так он… И вам такое говорил?

— Ну да! — Гражданин Дюкло покачал головой. — Я представился, а он: мертвец ты, и рота твоя — мертвецы. Уйди, мол, в ад, откуда пришел…

Внезапно я почувствовал облегчение — невиданное, невероятное. Несчастный просто сошел с ума! Он ничего не понял! В его глазах я обычный «синий», которых его больной разум посчитал — всех, скопом — синерожими упырями.

— Наверно, те, из Сент-Антуана, с ним переусердствовали, — осторожно заметил я.

— Они могут! — охотно согласился лейтенант. — Так чего с попом делать будем? Его в Биссетр 14 14 Биссетр — тюрьма в Париже, где содержали душевнобольных преступников. надо — там таких и держат!

— Если он действительно неприсягнувший, — напомнил я, — его отправят не в Биссетр, а на гильотину.

— Да всем им, неприсягнувшим, туда дорога, — неуверенно начал лейтенант. — Хотя жалко — он ведь больной, за себя не отвечает… Но я ведь не могу его отпустить!

Да, отпустить пленного гражданин Дюкло не имел права. Расстрелять — мог, а вот отпустить — нет. Лейтенант задумался, а потом махнул рукой:

— А, чего мы все о такой ерунде! Гражданин Шалье, бледный вы какой-то… Выпить бы вам!

— Лекарства? — начал было я, но по усмешке гражданина Дюкло понял, что речь идет не о лекарстве. Точнее, не о том, что мог бы прописать ротный лекарь гражданин Леруа.

Лекарство оказалось в огромной бутыли из темно-синего стекла. Сержант Посье, которому была доверена борьба с пробкой, возился подозрительно долго, но наконец одержал-таки победу над непокорным сургучом. Гражданин Дюкло нетерпеливо хмыкнул, подставил кружку и протянул мне:

— Вы первый, гражданин национальный агент! Пять ливров против одного, что не угадаете…

— Состав лекарства? — уточнил я, покосившись на гражданина Леруа, нетерпеливо поглядывавшего то на кружку, то на бутыль. Я решил никого не томить и поднес кружку ко рту.

— Осторожней! — запоздало предупредил доктор. — Это не вино, это…

— Овернский грапп! — Я выдохнул воздух и несколько секунд ждал, пока успокоится огонь, вспыхнувший у меня в желудке.

— Угадали, — разочарованно вздохнул лейтенант. — Видать, повидали вы свет, гражданин Шалье! Эх, пропали пять ливров!

Я только хмыкнул, сообразив, что действительно знаю, что это — овернский грапп, причем не самый лучший, поскольку настоящий грапп никогда не дерет так горло. Значит, этот скорее всего не из южной Оверни, а с севера, да и виноград не самого удачного урожая.

Тем временем кружка пошла по кругу, причем гражданин Леруа так и не решился выпить полную, заявив, будто медицина давно установила, что вина если и полезны для здоровья, то только в небольших дозах, а грапп — даже не вино, а просто издевательство над виноградом. Он же предпочитает помар, в крайнем случае кло-де-вужо, но исключительно из Бургундии. Тут уж не выдержал сержант Посье, с возмущением заявивший, что помар пусть пьют монашки в обители Святой Цецилии, а кло-де-вужо из Бургундии годится исключительно в качестве уксуса. Кло-де-вужо можно пить лишь то, что изготовлено на западе Шампани, а лучше и его не пить, а пить светлое воллене из той же Шампани. Если же употреблять что-нибудь из бургундских, то исключительно нюи, но не всякого урожая, а лучше всего 1779 и 1783 годов.