Андрей Валентинов - Дезертир

Синие шинели и красные колпаки отошли на несколько шагов. Мы остались вдвоем. Вождь оглянулся и неожиданно подмигнул:

— Так что, отряд в твоем распоряжении, гражданин Шалье. Какие приказания будут?

Похоже, я все-таки растерялся, но вовремя вспомнил, что молчание — золото.

— Ищут тебя, гражданин Шалье. Мне гражданин Шометт так и передал: встретишь, мол, гражданина национального агента — в его распоряжение переходишь. Так сам гражданин Робеспьер приказал.

— А переодетые роялисты? — не удержался я. Красная рожа расплылась в усмешке:

— Ну то гражданину Эберу виднее! А тебе, гражданин Шалье, в Париж возвращаться надо. Ищут тебя. Волнуются сильно.

Наконец все стало ясно. Тот, чье удостоверение оказалось у меня в кармане, — важная персона. Настолько важная, что кое у кого не хватило терпения дождаться его возвращения…

— Ежели надо, мы с тобой в Париж вернемся, — заключил Главный Колпак. — А нет — дальше пойдем. Тут неподалеку целое кубло «белых» — добрые патриоты рассказали. Мы уже одного попа взяли, как раз неподалеку…

Мяснику явно не хотелось возвращаться в Париж. Его ждала охота — и куда более интересная, чем травля зайцев. Конечно, можно было вернуть этих каторжников в Париж, но тогда придется возвращаться вместе…

— Можете идти дальше, — решил я. — Попа передадите лейтенанту Дюкло…

— Ага! — Красная рожа понимающе кивнула. — Только вы его — попа этого — прежде чем «брить», поспрошайте. Он не из простых, чего-то явно знает. Будет упираться — двиньте пару раз…

Дальше слушать я не стал и повернулся, чтобы подозвать гражданина Дюкло.

Окончание этой истории можно было не смотреть. Я вернулся к повозке, решив на привале поговорить с лейтенантом о пленном священнике. В конце концов, этот сын мебельщика — верующий…

Все оказалось даже проще, чем я думал. Как только солдаты начали раскладывать костры — на этот раз рота заночевала прямо в поле, — Дюкло отозвал меня в сторону.

— Не знаю, чего и делать, гражданин Шалье Священник этот…

— А что священник? — самым равнодушным тоном поинтересовался я.

— Странный он какой-то… Вы бы с ним сами поговорили.

Признаться, этого я не хотел. Не знаю почему, но разговаривать с несчастным не тянуло. Однако отказываться было нельзя.

— Хорошо. Так, говорите, странный?..

Священник сидел у костра, обхватив руками худые колени. Он и на священника был не очень похож. В мохнатой пастушеской куртке, деревянных башмаках, в странной войлочной шапке. Только волосы подстрижены не по-крестьянски. Наверно, на этом бедняга и попался, Красные колпаки — народ внимательный.

Я подошел поближе, не решаясь начать разговор. Почему-то меня охватила странная робость. Мне уже нечего бояться — тем более этого несчастного. Но что-то останавливало, не давало заговорить:

Сидящий у огня поднял голову, и наши глаза встретились. Не больше мгновения мы смотрели друг на друга — и вдруг случилось то, чего я никак не ожидал. Священник отшатнулся, вскочил, рука поднялась вверх.

— Изыди!

— Святой отец! — растерялся я. — Мне надо с вами…

— Изыди! — Большие темные глаза блеснули. — Изыди, откуда пришел, посланец ада!

Я облегченно вздохнул. Бояться нечего. Кем, кроме посланца ада, может быть для неприсягнувшего священника национальный агент Шалье?

— Святой отец, — повторил я, — мы должны разобраться. Может… Вероятно, вы арестованы незаконно…

— Я не верил… — священник медленно провел ладонью по лицу. — Прости мне неверие мое, Господи… Ты, мертвец, притворившийся живым, ты, посланец Сатаны, уйди! Vade retro!

Я похолодел. На миг темная фигура у костра исчезла, превратившись в неясный колышущийся силуэт. И вдруг мне почудилось, что это я стою у костра, на мне косматая пастушеская куртка, а передо мною в неясном свете огня — жуткая нелепая фигура, словно сошедшая с фрески Страшного суда. Вздутое посиневшее лицо, покрытое трупными пятнами, скрюченные руки с искривленными отросшими ногтями, лопнувшая на груди рубашка, покрытая почерневшей кровью. Ноздри ощутили омерзительный запах разложения. «Господи! Уже смердит; ибо четыре дня, как он во гробе…"'

Ничего не соображая, я зажмурил глаза и быстро перекрестился. Когда я вновь осмелился взглянуть, все вернулось на свои места. Костер, испуганный человек в пастушеской куртке…

— Ты не обманешь меня крестным знамением, нелюдь! — голос священника звучал хрипло и тихо. — Уйди прочь! Вернись к тому, кто прислал тебя…