Марик Лернер - Построить будущее

— Премьер-майор Ломоносов, — говорю с подобающим разнице в положении поклоном. — Сей отнюдь не господин, а пес поганый пытался подсунуть провиантской комиссии отходы вместо высшего сорта муки по документам. Вынужден учить честности.

— Проще сразу повесить, — внятно сказал кто-то из толпы. — Таких не исправить.

— Генерал-фельдмаршал Ласси…

Ого! Упустил, когда очередное звание за заслуги в польской кампании вручили. Не иначе тоже на юг следует. По слухам, очень приличный офицер.

— А вы тот самый Ломоносов, — с жутким акцентом спрашивает, — создавший на спор подрывной фитиль и кухню-самовар?

Приятно, что не про стихи спрашивает. Все же военный человек и свои приоритеты имеет. Да и вряд ли он особо любит поэзию на русском или споры о правильном написании рифм. Иностранец все-таки. Кажись, из Шотландии. Католик, наверное.

— Так точно.

Он кивнул, сделал маловразумительный жест, развернулся и двинулся в неизвестном направлении, оставив меня в недоумении. Впрочем, его тут же рассеял один из сопровождающих генерала. Подскочив, прошипел, что необходимо следовать за Ласси. Петр Петрович желает побеседовать приватно. Почему нельзя было прямо сказать — уж не в курсе. Такое нынче воспитание у вышестоящих. Окружающие должны сами догадываться, когда во фрунт становиться, а когда бежать на цирлах сзади.

— Вижу, помимо ученых занятий еще и отменную распорядительность выказываешь, — сказал устало фельдмаршал, выслушав доклад о недостатках и методах исправления. — За столь малый срок многого добился. А теперь, — после паузы, резко, — изволь рассказать, в чем видишь недостатки армии.

Можно было, конечно, изобразить непонятливость и опять талдычить об отсутствии денег и амуниции. Просто оба мы прекрасно знали: не о том речь. Сомнительно, что от моих откровений нечто всерьез изменится. Более того, практически уверен, все это генерал-фельдмаршал знает по личному опыту и куда лучше паршивого майора, полгода обретающегося в основном вокруг продовольственных складов. И все же почему не высказаться. Ничего не теряю. Главное, не поднимать вопрос политики. Один раз погорел, второго не требуется. А очень хочется выругаться и выложить наболевшее.

Война до сих пор не объявлена официально, и это понятно, раньше весны выступить на Крым не сможем. Зато экспедиция против татар корпуса генерала Леонтьева, торопливо и недостаточно подготовленная, предпринятая в неудобное осеннее время, закончилась неудачей. Наши войска, потеряв до девяти тысяч человек главным образом в результате массовых заболеваний и падежа лошадей, не дойдя до Перекопа, вернулись на свои базы. В результате мы лишь подбодрили врага, и крымский хан Каплан-Гирей, отправленный турецким султаном для захвата прикаспийских земель, уступленных Россией Персии, возвращается с тридцатитысячной ордой. Зачем было торопиться?

— Даже на беглый взгляд, — говорю, стараясь фильтровать излишне резкие выражения, — некомплект в полевой армии составляет не менее одной десятой части солдат. Располагаясь на зимние квартиры, офицеры больше думали о собственных удобствах и совсем не вспоминали, что зимнее время необходимо использовать для обучения вверенных полков, рот и взводов. В Воронежском полку при перестроениях конфузия сплошная. Большая часть офицеров и унтер-офицеров мест своих не знают. Ни одной команды исправно исполнить не смогли на смотре. Думаю, так не только здесь. Хуже всего две вещи…

Он поощряюще кивнул, когда я запнулся. Как говорится, не слишком ли разбежался? Поучать генералов о правильном ведении боевых действий, ни разу не участвовав в них.

— Первое: чрезмерное отягощение армии обозами, — решившись, продолжаю. Наверняка меня за такие высказывания весь офицерский состав возненавидит, но чего уж. — За командирами следуют на марше по одной, по две, а то и по три повозки со своим штатом обслуги и с необходимыми вещами для комфорта, со своим провиантом из родительских деревенек. Это крайне мешает совершать быстрые маневры и перегруппировку сил в случае надобности. Чем больше обоз, тем ниже скорость передвижения армии, тем надо больше запасов, нужен больше обоз, и так до полной невозможности.

— Пятипереходная стандартная система здесь не поможет, — обрывает меня Ласси.

Естественно. Суть системы в том, что войска таскают с собой и на себе продовольствия и фуража на десять дней, а обозы курсируют между армией и магазином: пять дней туда, пять дней обратно. Так вот, пять переходов — это не больше ста верст. А идти до Крыма много дальше, причем тащить на себе все, включая дрова для костров и воду. И с входом на чужую территорию проблемы не заканчиваются. Еще добрая сотня верст безводной степи, и самое интересное только начиналось. Местным татарам вторжение очень не понравится, и они примутся засыпать колодцы и жечь траву.