Егор Чекрыгин: Хроники Дебила. Свиток 5 (СИ)

Чтобы не доводить до подобного позорища, мне пришлось, бормоча в гневе таинственные волшебные заклинания на «особом» языке, демонстративно плюнуть в костер, и гордо удалиться в свой шатер, наорав по дороге на какую-то бабу и пнув одного из разлегшихся на пороге шатра Щенков.

Вот с тех пор, а было это уже почти десять дней назад, мы с ним и словом не обмолвились. Более того, — и в Иратуг, фактически шли двумя отдельными отрядами.

…Поскольку на Совете так и не смогли ни о чем договориться, — я молча и гордо отобрал выделенные чуть раньше подарки, увел из стада пяток верблюдов, собрал своих учеников, и как и было договорено, ровно через три дня после Совета, отправился в путь. Но не успели мы пройти и с десяток километров, как нас нагнал Лга’нхи со своей персональной диверсионной оикия, и так же молча и демонстративно начал нарезать круги вокруг нас. Хотя даже такому идиоту как мой брат, должно было быть понятно, что на территории между озером Дебила и Олидикой, в необходимости такой бдительной охраны не было никакого смысла. Так что это он мне, вроде как пытался таким макаром указать мое место. Типа я, — стадо баранов и баб, за которыми надо присматривать и охранять!

Так мы с тех пор и двигались. — Он со своей диверсионной оикия впереди и вокруг нас. А я с бот’аниками, верблюдами и бандой студентов нагруженных подарками, — гордо перся сам по себе, будто бы и не замечая сопровождающих нас лиц.

Настроение было паршивое, и хотя вокруг уже активно «травка зеленела, солнышко блестело», — в душе моей царила хмурая и унылая осень. И думаю эта атмосфера передавалась и всем остальным участникам экспедиции. Почти не звучало обычных шуточек и разговорчиков. Никто не пел баллад у вечерних костров, и вообще, казалось что все мы боимся лишний раз рот раскрыть, чтобы не подбросить дополнительного топлива в костер тлеющей ссоры.

И конечно, — больше всего от этой ситуации, (ну кроме меня естественно), страдала молодежь. — Для них Лга’нхи и я были Героями, и едва ли не воплощением богов на земле. Причем всегда выступавшие заодно, и поддерживающих друг друга во всем, и в битве и на совете. Что означало что там где мы, там «хорошо и правильно».

А теперь в «божественном дуэте» наметился колоссальный разлад, и это вводило их почти в священный трепет и испуг. Они перестали доставать меня бесконечными вопросами, а на стоянках слушали мои лекции о Законе с подчеркнутой внимательностью. Но что-то мне подсказывало, что мысли их при этом, витают где-то далеко.

…Вот в таком настроении мы и вошли в славную, и почти уже родную Олидику. …Ну по крайней мере, — благодаря олидиканским бабам у нас тут было столько родни, что уж чужими мы тут точно не были.

Соответственно нас и приняли как близкую родню. — Даже войско и разведку не выслали навстречу, соблюдая этикет, чтобы обозначить «наличие зубов» у себя и уважить гостей подозрениями, типа «мы вас опасаемся», как это сделали бы для представителей любого другого соседнего царства. (Гонца, предупредить что идем, мы выслали заранее).

Вместо этого, когда мы уже подходили к Крепости, навстречу нам вышли Ортай с Мсоем и несколько знакомых по пьянкам во дворце Мордуя рож. — Обхлопали нас по плечам, наговорили разных приятных слов, и сопроводили в свою столицу. А там, — нас уже встречала толпа олидиканской общественности, и почти сразу большая часть нашего отряда, что молодые что матерые, была «взята в плен» дальней и ближней родней, и отконвоирована по домам. — Мужикам предстояла нелегкая задача выдержать напор гостеприимства, и обмена новостями про то как «у троюродного дедушки второй жены племянницы твоего шурина, коза пятерых козлят принесла. А второй брат, четырехюродного племянника, на охоте ногу сломал». И прочие немудреные, но страшно важные новости про состояние дела в Роде, которыми так любят обмениваться патриархальные сельские жители во все времена.

Мы же с Лга’нхи, бот’аниками и парочкой, не имеющих в Олидике родственников студентов, пошли на старый двор Осакат, типа передохнуть и дождаться приглашения во Дворец, на пир.

…Дождались. Пошли. — Выдержали долгую процедуру обмена приветствиями, взаимными осведомлениями о состоянии здоровья, и вытекающего отсюда светского трепа, по большей части состоящего все из тех же «патриархально-деревенских» рассказов про окоты козы троюродного дедушки, и роды восьмой племянницы десятиюродной бабушки.

Еще более долгой, но все же чуть более занимательной процедурой стал обмен подарками, как обычно превращенный в главное Шоу дня.