Владимир Васильев - Чалма Искандера

— Позвольте представить, — вспомнил Боровский. — Новый главный врач городской больницы Валентин Феликсович Ясенецкий-Войно. Замечательный специалист!.. Его Императорское высочество Великий князь Николай Константинович Романов!

Представляемые обменялись вежливыми кивками, но князь не удержался подтрунить над доктором своим:

— Это кого же его я императорское высочество, Петр Фокич? Я сам свой и рад этому безмерно. Наградил Бог на старости лет, услышал мои молитвы. Я — гражданин Романов-Искандер, а можно и наоборот — Искандер-Романов. А вас, уважаемый Валентин Феликсович только так и не иначе?

— Можно и иначе, — улыбнулся врач, — Сам подумываю иногда, что Войно-Ясенецкий, пожалуй, благозвучней. Но если уж менять имя, так кардинально.

— Ну, это артисты да литераторы псевдонимами увлекаются, — заметил князь, — а нам с вами, как родители назвали достойней зваться. Разве что фамилию удвоить, имея к тому основания.

— На все Божья воля, — повторил врач слова Корнилова. — Наше дело жить достойно Его замысла о нас.

Слуги-сарты уже приняли лошадей, а хозяин пригласил гостей в дом.

Петр Фокич удивлялся неожиданной бодрости пациента. И озадаченно пожал плечами на вопросительный взгляд коллеги — ехали-то к почти безнадежному больному, а попали к весьма бодрому пожилому мужчине — никак не старичку. Однако стоящий под навесом чужой распряженный экипаж слегка объяснял ситуацию — видимо, это гости подняли настроение.

Освободившись от зимних одежд, доктора прошли за хозяином в гостиную, где хлопотали у стола две женщины — одна лет тридцати пяти, другая — не более двадцати.

— Мои Дарьюшки, — с гордостью представил Николай Константинович.

Объяснять их статус ему и в голову не пришло — всем давно все известно.

— Пока они тут хлопочут, прошу в кабинет, — указал он путь рукой.

Валентин Феликсович с интересом рассматривал князя. Без зимней одежды он выглядел худым, но без заметной сутулости — с детства заложенная «военная выправка». Поражал совершенно лысый череп! Голова, разумеется, а не череп, но туго натянутая на нем кожа анатомических подробностей почти не скрывала. При весьма крупном носе голова имела вид скульптурный. Столь лыс уже или бреет голову по местной моде сартов? Оно и правильно: вши — плоды революций, а на лысине им не удержаться.

В кабинете навстречу входящим поднялись двое мужчин средних лет в штатском. По тому, как они это сделали, сразу стало ясно — офицеры.

— Лука Лукич Кондратович, — представился тот, что постарше, лет пятидесяти.

— Генерал-лейтенант, — добавил великий князь.

— Это лишнее, — заметил Лука Лукич. — Нет армии, нет и генерала.

— Был бы генерал, а армия найдется, — хмыкнул Николай Константинович. — Пока вас никто не разжаловал.

— Петр Георгиевич Корнилов, — сделал шаг вперед тот, что моложе, — полковник… Брат младший, — добавил он, заметив вопросительный взгляд Ясенецкого-Войно. За последний год он уже привык к подобным взглядам.

— Ясенецкий-Войно Валентин Феликсович, — представился доктор в ответ. — Главный врач ташкентской городской больницы.

Петр Фокич обменялся поклонами со старыми знакомыми.

— Присаживайтесь, господа, — радушно пригласил хозяин. — По рюмочке с морозца?

Он собственноручно наполнил хрустальные рюмки водкой и поднес гостям. Это было на самом деле неплохо и в медицинских целях, и для знакомства. Сам хозяин воздержался, заметив строгий взгляд Петра Фокича.

— Я так понимаю, что готовится дружеская трапеза? — сказал Ясенецкий-Войно. — После нее вряд ли цель нашего приезда может быть достигнута. Посему, прошу простить, но мы должны внимательно осмотреть пациента. Где это удобней сделать, Николай Константинович?

— Прошу в спальню, — кивнул князь.

Осмотр продолжался в течение часа. То один врач прислушивался к звукам организма великокняжеского, то второй, обменивались заключениями и предположениями, предпочитая латынь, по врачебной самоуверенности забыв, что Романов прекрасно знает этот мертвый якобы язык.

— Ну, что, уважаемые Эскулапы и Гиппократы, жить буду? — натужно весело поинтересовался Николай Константинович.

Врачи переглянулись.

— Неделю назад я бы на вас не поставил, — ответил Петр Фокич. — А сегодня вы меня поразили. Что скажете, коллега?

— Больной скорее жив, чем мертв, — усмехнулся Ясенецкий-Войно. — Ежели серьезно, я обнаружил остаточные признаки неразвившегося воспаления легких, которого вы, уважаемый Петр Фокич, опасались. На мой взгляд, опасность миновала совсем недавно. Похоже, что у Бога на вас, великий князь, особые виды. Исполняя его волю, вам предстоит жить дальше. Только угадайте, в чем Его воля.