Антонина Ванина: Всё закончится на берегах Эльбы

Павел Иванович очень удивился такому предложению, но отказать не посмел. Перед визитом отец провел обстоятельную беседу с восьмилетними дочерями и настращал их вести себя тихо, не озорничать, не вводить в заблуждение, кто из них Лиза, а кто Саша, и говорить, только если их о чём-нибудь спросят.

Во дворце девочки ожидали увидеть огромные залы с шелками, золотом и каменьями, а ещё трон, где будут восседать царь и царица. Но вместо этого их привели в уютную, светлую комнату и представили таким непривычно обыкновенным, без всякого налета величия, людям, что и не верилось, будто это и есть император с императрицей.

Появление близнецов с рыжими кудрями и веснушками, похожих друг на друга как две капли воды, обрадовало княжон, особенно младших — ровесниц Лизы и Саши. Дети принялись за игры, пока их не позвали на чай к столу. Тогда-то близнецы и увидели старца Григория. С интересом дети слушали его речи, такие простые и понятные, как у тёти Агапеи.

На прощание старец ласково посмотрел на близнецов, погладил их по головкам и сказал:

— Жизнь долгая долгими страданиями полна. Живите, чада, с Богом в ладу, тогда и в житье нескончаемом будет вам отрада.

Девочки мало что поняли из этих слов, кроме напутствия усердно молиться и хорошо себя вести.

Павел Иванович же заметил, как не понравилось императрице это пророчество о долгих годах жизни его детей — уж очень она была ревнива к чужому семейному счастью. Поговаривали, что даже с сестрой императора она держалась холодно только потому, что у той было шестеро сыновей.

Так или иначе, а больше Лизу и Сашу во дворец не приглашали. Да и самого Павла Ивановича отныне всё реже просили посетить больного наследника.

Что-то странное происходило в небе летом 1908 года. В вечерних сумерках появлялись странные облака, такие высокие и далекие, что и представить себе невозможно, где они начинались и заканчивались, а небосвод перед заходом становился слишком ярким. Когда солнце клонилось к горизонту, вокруг него возникала сияющая дуга и два маленьких солнца вспыхивали на её боках.

Странные атмосферные явления над городом продолжались несколько дней. Агапея крестилась и причитала, что это небеса карают грешников за революцию, и скоро наступит конец времен. Павел Иванович наказал ей не пугать детей и самой успокоиться.

Через неделю из газет доктор Метц узнал, что в Сибири упал метеорит.

— Вот видите — нравоучительно говорил он Агапее, — а вы боялись. Всего лишь небесное тело.

— А с чего бы какой-то каменюке с небес на нас падать? Знамение это, знамо дело, за грехи наши. Три солнца на небе были и в кровавое воскресенье.

Павел Иванович не стал бороться с суевериями и объяснять полуграмотной крестьянке природу небесных тел и оптических явлений, а просто погрузился в чтение газеты.

Но её слова растревожили в нём гнетущее ощущение чего-то тягостного и неминуемого. Это походило на ожидание бури, предвкушение шторма, который вскоре сметёт всё на своём пути — именно это он видел в лицах своих студентов, молодых людей, которым опостылело жить по вековым порядкам отцов и дедов. Они не просто ждали перемен, а готовы были их исполнить. Но чём станет их новый мир, Павел Иванович не решался даже представить. Чувство, что грядёт перелом, после которого всё изменится и уже не вернется на круги своя, не покидало его.

Тяжёлые дни наступали и для самого доктора Метца — неумолимо приближалась дата векового юбилея его деда. За свои сто лет профессор Книпхоф успел пережить всех своих детей и потому ждал на торжества в свою честь пока ещё здравствующих внуков и правнуков.

В тягостных думах доктор Метц со своими дочерями и их нянькой выехал в Мюнхен. Он не хотел возвращаться в этот город, оттого что не желал вновь попасть под жесткий надзор деда, из-под которого вырвался лишь двенадцать лет назад, укрывшись в России. Невольно Метц принялся вспоминать всю свою жизнь и понял, что кроме Хельги ничего лучшего в ней не было, а сейчас нет ничего важнее дочерей.

Для девочек же поездка в Германию стала настоящим приключением, впрочем, как и для их тёти Агапеи. Незнакомая страна, множество незнакомых людей, и все приходились близнецам то дядьями, то кузенами. Но главное, все они говорили на другом языке. Конечно, дважды в неделю Лиза и Саша рассказывали урок учительнице немецкого языка. Но одно дело учиться, а другое — разговаривать по-настоящему, а не с учительницей.