Александр Милютин - Испытания

— Без паники там! — рявкнул голос, усиленный динамиками. — Работают спасатели.

Пространство заполнил басовитый гул. Следом без пяти минут утопленники услышали глухой удар в крышу вездехода, затем ещё три. BlackDog чуть покачнулся, дёрнулся и… пошёл вверх.

Чудесное спасение в последний миг напоминало голливудский блокбастер, и сходство усиливалось оттого, что процесс этот сопровождался… музыкой. Вернее, песней. Из темноты сверху лилась старинная, известная каждому русскому «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…»

На втором куплете, когда неведомый спаситель вырвал вездеход из объятий льдов, Колин от переизбытка чувств потерял сознание.

— Не, ну, с песней это вы сильно задвинули! Такой психологический финт! Иностранные граждане могли и в штаны наложить.

Макарыч, завёрнутый в термоодеяло, попивал чай с добавлением рябиновой настойки и постреливал глазами в сторону берега, где скованных наручниками шпионов обрабатывал военный медик.

— Да, эффектно получилось, — согласился его собеседник, молодой широкоплечий мужчина в лётной форме с погонами майора. — Васька, штурман, идею подкинул. Мы ж послезавтра на авиасалон в Бангалор летим. Там этот ретро-репертуарчик будет фоном нашего шоу.

— Подожди, Серёга, а как же секретность?

— А вот так. Испытания окончены. Мы даже сверх программы потрудились, — он ткнул на реку, где чернела проломленная во льду полынья.

— Хм, это к юбилею полёта Г агарина такая спешка?

— Ну. Такая дата, сам понимаешь…

— А эти? — Макарыч кивнул в сторону американцев. — Что подождать не могли?

— А хрен их душу знает! Пускай компетентные органы разбираются — диверсанты они или идиоты. Милицейский СОБР их главаря двадцать минут назад взял, сейчас за этими шпротинами приедут. Пошли, кстати, пока я тут не нужен, нашу птичку покажу.

Они прошли сотню метров до небольшой полянки, где стоял на посадочных опорах тот самый «Буревестник». При всём многообразии летательных аппаратов в Союзе, такого Макарычу видеть не доводилось. Сдвоенный, как у морского катамарана, фюзеляж украшали четыре больших крыла изменяемой геометрии и полдюжины малых, на которых виднелись утолщения турбин. Кормовой отсек напоминал акулий хвост. Из подбрюшья тянулся подсвеченный изнутри трап. Во всех подробностях рассмотреть «Буревестник» мешала темнота, но даже в таком виде картинка впечатляла и вызывала гордость.

— Да, это, пожалуй, покруче конвертопланов Макамуро будет. Сколько шли сейчас?

— Тысячу сто на пике.

Макарыч присвистнул. Вспомнил операцию по спасению вездехода.

— А грузоподъёмность?

— Конкретно у этой птички — пять тонн. Планируются и более мощные модификации.

— Топливо — обогащённый водород?

— Тс-с! — заговорщицки приложил палец к губам Сергей. — Силовая установка пока засекречена.

— Тю! Надолго ли?! Раз на повестке дня авиашоу, значит, контракты намечаются.

— Возможно, — уклончиво отозвался Серёга.

— Ну, так первому же «Буревестнику» устроят лоботомию. Разберут, скопируют и запустят своё производство.

— Не так быстро, как ты думаешь. Минимум год наши будут интригу тянуть, заказы по всему миру собирать. Ну, и потом, наладить целый производственный цикл абсолютно нового изделия, по сложности сравнимого с ядерным реактором. Пусть попробуют, а мы посмотрим.

В затянувшейся паузе майор Серёжа Громов пнул носком ботинка сухую ветку и, немного смущаясь, сообщил:

— Внутрь не приглашаю, Макарыч, уж извини. Правила…

— Понимаю. Сам служил.

Где-то вдалеке, за лесом, послышался приглушённый расстоянием гул.

— О! А вот и наши стражи порядка спешат, — отреагировал на звук Сергей. — Пошли встречать.

Пока ждали собровцев, к закурившему Макарычу подскочил молоденький лейтенант.

— Прошу прощения. Нашли в вездеходе. Полагаю, ваше?

Он протянул мокрую пластинку коммуникатора.

— О! Вот это, братцы, спасибо. С меня коньяк.

Лейтенант заулыбался и, отдав честь, исчез в темноте.

— Макарыч, ты мне это прекрати, молодёжь развращать! Давно пора с вредными привычками завязывать, — он указал на торчащую из бороды дядьки сигарету. — Партия взяла курс на оздоровление нации.

— Хм, ну и в какой валюте тогда благодарность выражать прикажешь?

— А за что благодарность-то? — решил уточнить Сергей. — Утонул твой комфон, не видишь?

— Ха! Это ж «Кобальт» триста второй. Что ему станется?

В доказательство своих слов Макарыч приложил к плоскости экрана большой палец. Экран засветился, но ненадолго. Пискнул динамик. Свет померк.