Юлия Власова - Упавшие как-то раз

— Связаться с Фаридом при его-то характере было большой ошибкой, — сказала я. — Когда тебе угрожают и ты не видишь выхода, приходится выполнять приказ, каким бы жестоким он ни был.

Переждав череду колких метелей, заморозков и оттепелей, в наши края наконец-то пришла настоящая весна. Она ступала по лужам в мягких туфельках, шуршала ветром в кронах, усеянных набухшими почками, и напевала мелодию, которая трогает лишь сердца поэтов да мечтателей.

Пуаро с Макинтошем полежали под Кленом день-два — и оправились. Сперва у них зашевелились хвосты, затем задрожали ушки, а уж потом очередь дошла и до лап. Пуаро признался, что ему снился замечательный сон — разумеется, о сосисках.

— Там было море сосисок! — облизываясь, рассказывал он. И я срочно помчалась за сосисками в близлежащий магазин.

Потом очнулся Макинтош и поведал мне, что ему снился окорок — солёненький, сочный, жареный. Макинтошу тоже хотелось есть. И, само собой, я поплелась за окороком. Счастье, думала я, что у меня всего две собаки.

Окорок и сосиски оказались ужасно вкусными. Даже я не устояла. Мы втроем сидели под деревом и уплетали мясо за обе щеки.

— Может, сбегаешь за колбасой? — прожевав, спросил Пуаро.

— Да, колбаса бы не помешала, — сказал Макинтош и смачно зачавкал.

Но только я встала, чтобы снова отправиться в магазин, как явились давно забытые знакомые — Дора и Сара. Причем Дора была с довольно-таки увесистым пакетом.

— Слышала, твои пёсики заболели, — сказала она. — Вот, колбасы принесла.

Пуаро с Макинтошем бросили остатки окорока и наперегонки помчались к Доре.

— А они, гляжу, живы-здоровы! — рассмеялась та.

— Сегодня проснулись, — буркнула я.

— Ну, всё равно держите. Голодные, небось.

— Как стая волков, — процедила я и покосилась на нетерпеливо прыгающего Пуаро. — Поверь мне, Дора, они уже успели меня загонять.

Я пригласила сестер под Клен, где мы славно провели время за разговорами и (чего уж там греха таить) обсуждением свежих сплетен. Выяснилось, что, пока я строила в городе Пышнолистном воздушный шар, Лео успел обвенчаться с Лирой, а любитель конских бегов Ануар проиграл на ипподроме родовое поместье и все свои сбережения, поставив на какого-то малоизвестного скакуна.

— Ах да, — вспомнила Сара, — Лоренса взяли в труппу.

— В цирк? — удивилась я.

— Театры раз и навсегда закрыли для него двери, — подтвердила та.

— А Риваль Мадэн? Ему уже известно, в чем был замешан его брат?

— Нет, ничего подобного, — помотала головой Дора. — Ранэль умолял, чтобы брату ни о чем не рассказывали. Похоже, он исправился и больше не желает сворачивать на прежний путь.

Приятно было слышать, что Агент Катастроф действительно отказался от своего «почетного титула». Редко когда рядом со мной люди становились лучше.

Еще я узнала, что король отправил Фарида и его дружков в вечное изгнание за пределы страны, что также не могло не радовать.

— Кажется, жизнь налаживается, — сказала я.

Дора и Сара улыбнулись. Им было отчего улыбаться. Приближался день Леса, и Юлий распорядился, чтобы их лаборатория занялась приведением леса Снов в порядок. Сара ловила и вычесывала лис, учила зайцев почтительно кланяться и прививала совам хорошие манеры. А Дора сгребала в кучи запревшие после зимы листья да собирала повсюду упавшие ветки, чтобы отнести их на Звездную поляну. Там в день Леса обыкновенно разжигали большой костер.

Ближе к празднику я раздобыла для Пуаро и Макинтоша клетчатые собачьи костюмчики, а себе приобрела ярко-оранжевое платье со светло-зеленым поясом и длинным шлейфом. Эсфирь присутствовала на примерке и осталась очень недовольна выбором.

— Безвкусица, — ворчала она. — Только погляди на крой! А о цвете я вообще молчу.

Я вышла в этом кричащем, вульгарном наряде прямо к гостям, которые собрались в день Леса возле костра.

— Ты великолепна! — подбежал ко мне Арчи и упал на одно колено. — Вот достойный ответ костру!

— Издеваешься, — фыркнула я. Но мое тщеславие было удовлетворено.

Придворные дамы бросали на меня завистливые взгляды. Они стояли в блеклых, безликих нарядах, и редкая из них отважилась бы надеть столь броское платье.

Пламя костра взметалось к ночному небу, озаряя лица присутствующих оранжевыми всполохами. Ствол Вековечного Клена пылал голубым, крона светилась лимонно-желтым, а звезды и луна сияли белым золотом и глядели на нас, как мне показалось, с царским снисхождением.