Станислав Богданов - Черный снег. Операция «Тайфун». Удар по оси

Через пол часа всё было кончено. Выскочившие из зарослей сосняка люди, одетые кто в красноармейскую шинель, кто в деревенский армяк или ватник, кто в городское демисезонное пальто с кепкой, опоясанные патронными сумками и гранатами, с вещмешками, рассыпались стремглав по насыпи средь опрокинутых вагонов и стынущих на ветру трупов. Кое-где стонали и кричали раненые, но их безжалостно добивали. Собрав оружие и патроны, партизаны всё также стремительно, перепрыгивая через кочки и лужи, бежали обратно – в лес. Там было спасение. Там было, где укрыться от карателей и патрульной фрицевской бронеплатформы, обложенной мешками с песком, где стояла на турели длинноствольная зенитка да тупоносый приземистый танк со снятыми гусеницами. К тому же проехавший чуть ранее состава патруль на мотодрезине уже достиг Катынского полустанка. Оттуда тамошний фолькскомендант вполне мог «звякнуть» в здешний гарнизон, а то и в Смоленск. Чего не хватало, конечно.

Варенцов, что был по совместительству начальником штаба партизанского отряда «Смерть фашистским гадам!» и особого отдела, кутая шею шарфом и пряча руки в полы драпового пальто, закричал на замешкавшихся. Трое бойцов, как видно, не совладав с собой, принялись шарить по карманам убитых фрицев. Сапоги партизаны стянули со всех – трупы с босыми, восковыми ногами и размотанными обмотками лежали повсюду. Навьюченные рыжими ранцами, поясными ремнями с суконными сумками на кожаной застёжке, где хранились бутерброды, флягами с колпачками-стаканчиками, карабинами на кожаных ремнях и прочим снаряжением, они бежали к лесу, что качал на ветру поредевшими кронами. Варенцов, подлетев к одному из замешкавшихся, достал наган. Ни слова ни говоря, пнул того носком кирзача в зад. Тот (лопоухий и большеротый парень с рябинками) лишь охнул. Матерясь всё больше для форсу, подобрав за ложе винтовку, он бросил часы с фосфоресцирующей стрелкой. Бешено скатился с насыпи. Вскоре его спина, затянутая в чёрный пиджак, с подпрыгивающим до затылка рюкзаком, уже мелькала на пути к лесу. Второй, глядя на чищенный до бела шомпол и зрачок ствола, потёр заскорузлой пятернёй угол небритого рта. Прошепелявив что-то, затрусил бочком в известном направлении. Этот был уникум. В длинной поношенной шинели с не споротыми петлицами, в чёрном танкистском шлеме. Плевал далеко вперёд и, морща нос, любил прихвастнуть, как де «…мы с майором Поприщенко выходили из-под самого города Бреста, где нас тьма-тьмущая фрицев в окружение заперло». Рассказы новоявленного «ероя» распирало фантастической чушью. В дивизии, где он служил, не было ни снарядов, ни патронов. У половины бойцов – даже винтовок не было. Немецкие танки, которые их смяли и рассеяли по лесам, были все сплошь огромные и мощные, с большущими пушками. Все немцы – сплошь вооружены автоматами. На ходу, расстреливая целые обоймы, они выкашивали взводы, а то и роты. Командир и комиссар, видя такое, не мешкая застрелились. Остальные, повинуясь приказам среднего и младшего начсостава, «рассредоточились по окрестным лесам, чтобы слиться со складками местности». Варенцов уже тогда подумал: провокатор или германский шпион. Ясное дело! А то хуже, если диверсант. Велел за ним приглядывать. Но ничего – обошлось. С отряда этот горе-боец если и отлучался, то только по малой или большой надобности. Хотел было его парторг расстрелом застращать – за паникёрские слухи и тому подобное. Довёл до сведения секретаря ВЛКСМ – Ершова. Но решили применить другой метод. Ночью, разбудив, сомлевшего со сна, отвели в лес. Там, вручив лопату, сказали – «рой себе могилку, падла!» Тот, понятное дело, стал на четвереньки (то есть окарач) и стал творить позорную «молитву»: половину того, что рассказал – выдумано. Их взвод послали разгружать товарняк на станции «Брест товарная». Там, в 3 часа 40 минут их накрыло бомбами. Было смерть как страшно, то-сё, пятое-десятое… Во общем, очухавшись после взрывов и обмочив штаны, они пустились в бега. Со всеми вытекающими последствиями – приставали к группам отступавших с боями частей, чтобы поживиться продуктами. Со временем бросали их, принимаясь раскурочивать огороды и поля. После того, как под Белостоком нарвались в одной хате на мотоциклистов, всех его товарищей поубивало. Так и решился притулиться уже окончательно.

Помнит собака палку, с озабоченной радостью подумал Варенцов. Он вместе с Ершовым прошёлся ещё раз вдоль насыпи. Осмотрел трупы офицеров с серебристыми витыми погонами. В их папках с орлами или планшетах могли оказаться документы. Но всё было прибрано – давеча читал инструктаж перед строем. Переспрашивал: «Всё ли ясно, товарищи бойцы?» – как проводить осмотр места боя. Что искать и что забирать. Там же предупредил, на этот раз предельно жёстко: насчёт мародёрства. Что подобные выходки будут караться строго – в соответствии с законами военного времени. Все притихли (грешок водился за отдельными персоналиями, что грабили часто, втягивая в разовые проступки «молодняк»), а «ерой из Бреста» лишь нагло оскалился. Сказал на ухо лопоухому и рябому что-то обидное. Той ночью «ероя» приговорили к закапыванию.