Елена Пильгун - Миссия Амальгама

Да, это она со своей дурацкой жаждой свободы виновата во всем. Хочешь свободы – не привязывайся ни к кому, иначе угробишь и себя, и того, кто стал тебе близок.

И срывается с побледневших Жениных губ короткое:

– Прости…

«Шутить нельзя плакать». И ставь знак препинания, где хочешь.

Оникс закрыл глаза, впечатываясь в обшивку у входа на рубку. Глубже. Сильней. Слейся, черт побери, лицом с обоями, тем более, что к этому есть все предпосылки. Ты же дурак, хакер. Ты же обязательный дурак, хакер. Ты же незаметный-незаменимый… дурак? Ты не спускаешь на тормозах приказы начальства. Ты реально готовишься к миссии «Амальгама», забыв, что она – реалити-шоу имени самой себя. Ты поднимаешь нижние пласты Сети по любому экзамену, ты мотаешь свою тушку на центрифуге, ты, который с детства не переносит даже качение снегохода. Ты делаешь все это на сто двадцать процентов, хотя от тебя никто не требует и на шестьдесят.

Ты такой идиот, каких свет белый не помнит.

Сердце отчаянно засбоило, пытаясь скользнуть в безвременье, где нет буравящего взгляда капитана Орлова и трех слов на исходе первой недели тренировок: «Играй как живи». И сказал он это, боги транскода, ему без свидетелей.

Еще неделю Оникс Заневский ломал ночами голову над расшифровкой. Нет, дело тут явно было не в рейтингах телешоу, да и актерской игры никто не требовал. «Будь, пожалуйста», – попросил режиссер, заплатил деньги и понаставил скрытых камер по всему Харону и в радиусе километра вокруг. «Будь, пожалуйста, хакером», – попросила душа, и Оникс создал трехмерную модель корабля со всеми зонами покрытия следящей аппаратуры. И вот сейчас его лицо в слепой зоне тех двух глазков, что вмонтированы в потолок узкого коридора.

Незачем людям по ту сторону экрана видеть глубокую морщину между его бровей и закушенную губу. Не аритмия это вовсе, а недостаток информации рвет линию кардиограммы, вписывая осколки в ритм любимого капитанского стихотворения:

– Заневский? – голос Орлова над ухом произвел эффект разорвавшейся бомбы. – Вы раньше на пять минут.

«Всего на пять», – прокомментировал внутри параноик, быстро стирая с лица даже малейший намек на эмоции и мысли. Все строго по роли. Бесстрастный лед – хоть здесь киношники не потребовали от него невозможного горения.

– Начинайте, товарищ программист, – сухо проговорил Орлов.

И Оникс начал.

– Рубка управления является одним из главных отсеков космического корабля «Харон». Здесь находятся рабочие места капитана, первого пилота, штурмана… – Оникс остановился на середине фразы, вспомнив Соньера, который тихим французским матом с кучей шипящих крыл весь мир за пультом управления, пытаясь превратить себя в поющего ударника рок-группы – одновременно прокладывать курс и лететь по нему с точностью плюс-минус лапоть. – В общем, экипажу здесь дом родной и место фриланса.

«Шутить нельзя плакать», говорили они.

– А эту кнопку когда надо нажать? – капитан Орлов, сохраняя невозмутимость Пасхально-островного истукана, ткнул в приборную панель почти что наугад.

В этом и был главный подводный камень экзамена «Экскурсия для капитана», о котором в письменной рассылке было сказано почти что вскользь. Любые вопросы в любом отсеке корабля на любую тему. Оникс почти полминуты судорожно соображал, за что отвечает зеленая плоская кнопка еще и с тумблером на два положения, пока тупой молоточек синего осенения не превратил виски в натужно звенящие колокола.

Кнопки. На. Схемах. Не. Было.

Шутить нельзя плакать?

– Когда ты девочка, тебя зовут Алиса, ты не хочешь ничего решать и хочешь в Зазеркалье, – выдал Оникс, лишая усмешнителя на студии возможности заработать на этом куске видео.

Капитан Орлов дернулся, как будто его прошило Ониксовым электричеством по-настоящему. Едва слышный присвист аудиодатчиков в диктофонах заставил Заневского напрячься. Нет, он не вышел из роли, но даже покрытый льдом хакерский эмоциональный сенсор сбоит от тяжелого дыхания капитана, будто тому врезали прямо в солнечное сплетение. Ну и что я на этот раз не так сказал?

Кажется, Заневский на секунду потерял ориентировку, ибо память сыграла с ним злую шутку, подкидывая картинки вчерашнего вечера: довольный как сто китайцев Ян, выпросивший 3D-модель «только на минуточку», битых полчаса подбирает лучший ракурс для себя любимого в завтрашнем дне. Ян втянулся в Игру. Он отдавал ей всего себя, словно каждый кадр – посмертный скриншот с реальности без права на Ctrl-Z. И если уж так, то сгорать надо красиво. А у Оникса не хватило сил ни на протесты, ни на интерес, что там будет, в этом завтрашнем дне у брата. Обычно всем жизнь прописывалась абстрактно, без конкретных дат и сцен. Например, Ониксу требовалось устроить мордобой Мессеру. Мессер [за глаза – Мессершмитт] тоже знал об этом, но мордобоя избегал…