Нина Левина - Хранитель сфер

…Илья что-то начал говорить по поводу «крота», как вдруг замолчал, покачнулся, его голова безвольно повисла, и он начал падать с кресла.

– Илья! Что с тобой? Ты меня слышишь? – Алёхин вскочил.

Сидящий рядом с Ильёй Сокол, обернулся и успел подхватить парня.

– Что это с ним? – взволнованно спросил Сокол и неожиданно замер, словно прислушиваясь к чему-то.

– Вы это слышите? – он посмотрел на Алёхина. За окном привычный шум большого города перекрывался нарастающим звуком низкого гула. – Я этот звук слышал неоднократно, на всю жизнь запомнил.

– Неужели… – слова Алёхина были прерваны резким толчком, сотрясшим здание. Угрожающе затрещали стены, с потолка посыпалась пыль. Алёхин с Соколом едва удержались, чтобы не упасть. Завыла сигнализация, предупреждая об опасности нахождения внутри здания.

В это же время Илья встал с кресла. На него было страшно смотреть. Глаза, с закатившимися зрачками, были открыты. Невидящий взгляд устремлен вперёд. Волосы и расстёгнутый китель развевались, словно от сильных порывов невидимого ветра. Лицо покрылось влагой. Вытянутые руки что-то пытались схватить перед собой. Илья, как зомби, шатаясь, сделал по кабинету два шага, занёс ногу для третьего и остановился, словно наткнулся на невидимую стену…

…Гул удалялся, постепенно затихая. Здание больше не трясло, Алёхин с тревогой взглянул на Илью.

– Надо вызвать врача.

Но неожиданно Илья опустил руки, тяжело вздохнул и повалился на пол…

…Я очнулся на полу кабинета Алёхина. Рядом со мной на корточках сидел Сокол, он подхватил меня под руку и помог сесть в кресло.

– Как ты себя чувствуешь? Что с тобой было? – встревоженно спросил Алёхин. – Похоже на транс.

– Всё нормально, снова этот странный сон, – ответил я, достал из кармана носовой платок и вытер мокрое от пота лицо. Платок стал влажным, и я выбросил его в корзину для бумаг под столом. – Ничего не понимаю, со мной такое впервые посреди дня. Я же не спал. Сидел, с вами разговаривал. И вдруг – накатило.

– Что за сон? – спросил Алёхин. – И почему ты говоришь «снова»?

– Это уже четвёртый раз, когда мне снится терпящий бедствие корабль в штормящем море и какой-то злобный старик с ларцом в руках. У старика на груди медальон, а рядом стоит здоровяк с длинной чёрной прядью в светлых волосах. Я почему-то хочу забрать ларец, но боюсь это сделать и просыпаюсь. При этом всё так реалистично – и буря, и ветер, и брызги волн. А чего сигнализация воет?

– Она сработала на землетрясение, которое произошло, пока ты был в отключке, – задумчиво глядя на меня, ответил Алёхин.

– Вы не шутите? Землетрясение в Москве! Разве это возможно?

– Вообще-то, вполне возможно, – ответил Алёхин. – Происходит это очень редко, один-три раза в столетие и, как правило, это отголоски какого-то мощного землетрясения вдалеке от Москвы. Интересно, кого на этот раз тряхнуло?

Сокол с Алёхиным подошли к окну и всматривались в городской пейзаж. Из-за окна неслись звуки сработавших автомобильных сигнализаций и взволнованные возгласы людей.

– На первый взгляд – обошлось без серьёзных разрушений. А ты разве ничего не ощущал? – спросил меня Алёхин.

– Ничего, – пожал я плечами. – Меня накрыло видение бури и корабля.

В дверь кабинета громко постучали, а потом подёргали ручку. Алёхин подошел к двери и впустил в кабинет возбуждённого майора с какой-то распечаткой в руках.

– Виктор Петрович, вы почему не эвакуируетесь? – спросил майор.

– А вы? – парировал Алёхин.

– Не до эвакуации. Землетрясение в Москве! Да ещё какое! Я когда увидел данные – сразу к вам!

– Что там? Где эпицентр? – Алёхин взял в руки распечатку.

– Точно такая же аномалия, как в Сербии! Нет эпицентра! Видите! Сейсмическая волна мощностью четыре балла возникла на южной границе Москвы, прокатилась катком до северной и исчезла. Это абсолютно нереально!

Алёхин стоял, задумавшись, потом обернулся к майору, поблагодарил его за оперативность и велел эвакуироваться из здания. Майор вышел, а Алёхин обратился ко мне:

– Ты можешь вспомнить, когда именно тебе снился повторяющийся сон?

– Попробую, – я задумался. – Последний раз ночью, накануне того дня, когда Сокол устроил учебную тренировку, – я начал перечислять. – Это был третий сон. Второй – где-то за неделю до этого. А первый – точно не помню, но перерыв со вторым был около месяца.

Алёхин просматривал ежедневник в планшете, делая пометки и удивлённо качая головой.