Яков Нерсесов - «Свет и Тени» «Русского Марса» А. В. Суворова, его кумира, короля-викинга Карла XII и его врага, короля-полководца-музыканта Фридриха II Великого

Человек растет с детства.

(Древнеперсидская поговорка)

Все дело в мгновении: оно определяет жизнь

(Кафка)

Свет показывает тень, а правда – загадку

(Древнеперсидская поговорка)

Мой долг передать все, что мне известно

но, конечно, верить всему не обязательно…

(Геродот)

…В карауле у летнего дворца Монплезир, любимого места прогулок российской императрицы Елизаветы Петровны в Петергофском парке, стоял маленький невзрачный капрал Семеновского гвардейского полка. По дорожке шла сама государыня – крутобокая, статная, золотоволосая русская красавица с круглыми и зелеными, как у кошки, глазами – в сопровождении российского канцлера Бестужева и своего лейб-медика, француза графа Лестока. Мужчины громко спорили.

– В России, как и в любой другой стране, можно подкупить кого угодно, высокомерно утверждал Лесток, – просто у каждого своя цена. Например, этот солдатик стоит не больше рубля…

Сказав так, француз приблизился к стоявшему в карауле капралу и собрался снисходительно потрепать его по впалой щеке… Того что произошло дальше, не ожидал никто из сановных особ.

– Не смей касаться часового на посту! – взвизгнул худенький капрал, ловко отстраняясь от холеной руки лейб-медика.

Лесток опешил, а любимая дочь Петра Великого, довольно усмехнувшись, вынула серебряный рубль и протянула солдатику.

– Ты мне нравишься, возьми рубль!

– Нет, Ваше Величество, устав караульной службы воспрещает часовому брать подарки, тем более деньги! – сказал, как отрезал, капрал, сверкнув пронзительными немного навыкате серо-голубыми глазами.

– Но я тебе приказываю, ведь ты знаешь, кто я?!

– Дурень, тебе сама императрица российская дает, бери, не ломайся! – влез в разговор Лесток и попытался вальяжно похлопать караульного по хрупкому плечу.

Маленький капрал вспыхнул – так краснеют только люди с очень светлой кожей и шевелюрой – и резко крикнул:

– Часовой – лицо неприкосновенное! Если вы еще хоть раз попробуете прикоснуться ко мне, я открою огонь!

Заливаясь смехом, Елизавета Петровна кинула рубль на землю к ногам неуступчивого капрала и сказала:

– Молодец, знаешь службу! Возьми, когда сменишься! Ты заслужил награду! Видишь, граф, – довольно прибавила она, обращаясь к Лестоку, – русского солдата подкупить невозможно!

…Неподкупный капрал давно сменился, а серебряный рубль, брошенный к его ногам царской рукой, так и остался лежать на песчаной дорожке…

Говорили, что примерно так прошла единственная встреча императрицы Елизаветы Петровны и не только неподкупного, но и непобедимого русского полководца… Александра Васильевича Суворова, тогда еще только капрала!?

Впрочем, вполне возможно, что это все же не быль, а всего лишь небыль – красивая байка без которых не обходятся биографии великих людей. Тем более, что известны и несколько иные интерпретации этого исторического анекдота о возможной встречи двух столь важных в российской истории персон. Так, в частности, вроде бы сменившийся Суворов серебряный елизаветинский «крестовик», все же, поднял и хранил потом всю жизнь…

Непобедимый, но отнюдь не всегда победоносный, Александр Васильевич Суворов или, как ёмко-доходчиво прозвали русского полководца, битые им на закате его вовсе непростой военной карьеры знаменитые французские генералы революционной Франции, неистовый старик Souwaroff – фигура весьма неоднозначная со своими «наворотами» и «измами», столь присущими великим деятелям елизаветинско-екатерининско-павловского времени. Ему присущи многие легенды и недосказанности, небылицы и даже «гадости», до сих пор роящиеся вокруг судьбоносных событий в российской истории 2-й половины XVIII в.

Александр Васильевич Суворов – своего рода «икона № РАЗ» ратной истории России : все остальные великие отечественные полководцы вынуждены «рассчитываться» по команде «на… второй, третий и, так далее…, рассчитайсь!» Он – национальная святыня, если хотите, «Русский Марс»!

Сегодня мало кто отрицает, что «русский Марс», как и все гении, был личностью сложной и противоречивой. В частности, в вопросах воинской славы Суворов подобно Наполеону Бонапарту или Горацио Нельсону и вовсе был особо нетерпим к чужим успехам, зачастую мелочно склочен. Так ему до самой смерти не давала покоя – неувядаемая почти весь XVIII век – слава прусского короля-полководца Фридриха II Великого. Дело доходило до смешного, когда он и на склоне лет – к месту и не к месту – горделиво напоминал всем: «Я лутче покойного великого короля, я милостью Божией баталии не проигрывал!» При этом все его современники – и русские и иностранцы – открыто признавали, что он – один из храбрейших и искуснейших полководцев мира, но, по меньшей мере, слишком странен в общении. Кое-кто даже полагал, что так Суворов умышленно скрывал ум под выпячиванием странностей. Вроде бы так ему – человеку невероятно тщеславному и болезненно самолюбивому – казалось легче оградиться от завистников, которых у него было «бес числа». В результате в зарубежной литературе долгое время была в ходу байроновская оценка Александра Васильевича Суворова – «герой и шут, полумерзавец, полудемон!», доводящая до «белого каления» ура-патриотов.