Петр Донцов - Николай I - попаданец

К десяти утра, через два часа после начала боя, деревня Вахау, где находились войска под непосредственным командованием Наполеона, была взята штурмом русскими и прусскими дивизиями, при содействии кавалерии генерала Палена. Но французы и не думали отступать. Сосредоточив огонь сотни орудий на деревне, они вынудили союзников оставить с таким трудом занятую позицию. Превращенная в щебень деревня пылала, и отблески этого пожара слегка освещали поле боя. Так как, несмотря на полдень, в низине, у высот, царили сумерки, в которые и вглядывался полковник, пытаясь определить по звукам артиллерии, где сейчас идет бой и что вообще творится внизу.

Их величества и главнокомандующий имели более полную картину происходящего, ибо, каждые несколько минут, к ним подскакивали адъютанты с известиями от командиров дивизий и бригад. Палатка для главнокомандующих едва вмещала коронованных особ и начальников их штабов, так как была рассчитана только на половину присутствующих. Но сейчас на кону стояло очень многое, и это генеральное сражение, которого так ждали и так опасались, должно было переломить ход компании и, ежели повезет, то и вовсе сокрушить французов. Вот потому и решили императоры лично присутствовать на поле боя, дабы подстегнуть нерешительных и поднять мораль союзных войск. Подле палатки соорудили несколько импровизированных столов, за которыми разместилась часть свиты.

Чтобы уберечь гвардейский резерв от излишних потерь, большинство солдат разместили за гребнем холма. Казаки стреножили коней и, усевшись возле, ожидали своего часа. Так как бой шел в четырех верстах от штаба союзников, ядра до них не долетали и казачки, в ожидании, травили байки и делились мнениями насчет хода битвы. Хотя говорить стало трудно, ибо грохот орудий заглушал все вокруг. Даже на холме, где находился Ефремов, земля дрожала под ногами, отчего кони, иногда, поднимали голову, будто проверяя, что же это такое творят люди друг с другом.

Увидев очередного адъютанта, скачущего обратно на передовую, после передачи новостей императору, полковник остановил его, дабы узнать новости. Адъютантом оказался молодой корнет: князь Кудашев, знакомый Ефремову по Петербургу.

- Василий Александрович, что там внизу происходит? - спросил казак.

- Ничего нового, - Иван Ефремович, - крикнул корнет ему в ухо, - Наши опять выбили французов из деревни и согнали их с высот, но те контратакуют. Генерал Мезенцев еле держится и просил прислать подкреплений.

- А император чего? - коротко поинтересовался полковник.

- Ответил, что подкрепления будут через три часа. Резервный корпус еще на марше.

- Черт побери, ежели генерал не сдюжит, французы могут и к нам прорваться. А ведь там их величества и весь штаб.

- Должны выдержать, - прокричал Кудашев, - Прусаки бригаду в подкрепление прислали, но у нас порох подходит к концу. Никак обозные к передовой пробиться не могут. Французы их еще на подходе расстреливают. Корнет помолчал секунду, а потом добавил:

- Господин полковник, мне обратно пора. Надеюсь, что удержим французов, - Адъютант козырнул и натянул поводья.

- Спасибо, корнет, - Ефремов козырнул в ответ, - предупрежу своих молодцов, чтобы были наготове.

Корнет Кудашев ошибся. Наполеон, увидев возможность прорвать, истощенный атаками, фронт союзников, подготовил сюрприз. Сосредоточив десять тысяч сабель в один мощный кулак, император скомандовал наступление. Из-за пороховой завесы союзники вовремя не заметили этот маневр.

В три часа после полудни, когда шум боя усилился и начал приближаться к штабу союзников, прискакавший лейтенант сообщил, что французы под командованием Мюрата смяли русско-прусскую линию и теперь, наполеоновские кирасиры и драгуны, под прикрытием артиллерии, мчаться прямо на высоты где находятся их величества. В голосе лейтенанта слышалось отчаяние, ибо сил, чтобы сдержать этот бешеный натиск, попросту не осталось.

- По коням, - рявкнул Ефремов, и казаки, вмиг оседлав коней, образовали линию, выехав на гребень холма. Оттуда уже стали видны закопченные кирасы французов и красные мундиры драгунов, которые, как волна, накатывали на русские позиции. Поблизости стала шипеть шрапнель полевых пушек, зарываясь в чавкающее после дождя месиво.

Вынув саблю и указав клинком на ряды французских кирасир, он прокричал:

- За бога, царя и отечество, - и, тронув коня, перешел в рысь. За ним лавиной тронулся весь полк, чтобы остановить французов и продержаться до прибытия подкреплений. С ходу полк врезался в ряды кирасир, дабы замедлить их наступательный порыв. Проскочив первый ряд, полковник саблей сшиб оказавшегося сбоку француза, и, увидев орущего кирасира-великана с левой стороны, дал шенкеля коню, чтобы уйти от удара. Потом, чуть повернув коня в сторону, ударил другого кирасира в незащищенную спину. Великан-француз с ревом врубился в ряды казачков позади полковника, но через мгновение упал с коня, сраженный выстрелом в упор.