Анатолий Рыбак: Секретные материалы

– На кухню, – поправил его сослуживец.

Петру Виноградову довелось служить в морфлоте и подтянутый мичман научил салагу, что нужно сделать в первую очередь, чтобы оказаться подальше от начальства, но поближе к камбузу. К ним на судно неожиданно прибыл седовласый адмирал, но никто из командного состава не знал, чего ему здесь могло понадобиться. Чтобы потешить старика, они бабахнули пару раз из главного калибра, но адмирал остался крайне недоволен. Он имел контузию, и если бы рванули разом все снаряды в пороховых погребах, то и в этом случае такой грохот был для него не громче хлопка воздушного шарика, подбитого из рогатки хулиганом во время проведения первомайской демонстрации. Правда, когда его пригласили на небольшой морской фуршет, он воткнул в ухо слуховой аппарат, чтобы услышать весь перечень предлагаемых блюд, и командир корабля принялся благодарить Господа за то, что проверяющий не додумался воспользоваться аппаратом во время стрельб.

В это время Виноградов усердно драил огромный котел, отрабатывая внеочередной наряд, но, увидев деда с проводом в ухе и поняв, что к тому вернулся слух, обратился по уставу и сообщил о своем желании продолжить дальнейшую службу именно в этом месте. При слове «кухня» адмирала затрясло, как после второй контузии, поэтому он сказал, что никогда не слышал такого вопиющего словоблудства и приказал выдать опозорившему весь его флот засранцу внеочередной наряд сразу на все три года. Виноградов уже думал, чем бы эдаким отблагодарить мичмана за своевременную подсказку, но остаться на хлебном месте так и не пришлось. По роковому стечению обстоятельств рядом с ними оказался контр-адмирал, который достал из роскошного кителя толстенный морской устав. К большому разочарованию адмирала и салаги Виноградова в нем не нашлось такого длительного срока, предусмотренного для нарушителей морской дисциплины.

После того случая морская наука так прочно въелась в память, что и до сих пор Петр Петрович называл общий туалет не иначе как гальюн, а кухню – камбузом. Он хотел пояснить некоторые тонкости морского дела своему другу, но по всей территории надсадно завыли сирены, и они были вынуждены покинуть свою территорию, как того требовала секретная инструкция.

По дороге к убежищу Сидоркин предположил, что, возможно, произошла утечка окислителя, но его приятель не соглашался, уверяя, что такого просто не могло произойти из-за немыслимой надежности отечественного оборудования.

– Скорее всего, что передовая доярка из далекого таежного колхоза имени Патриса Лумумбы в очередной раз навела свой полевой бинокль на небо, чтобы проверить прогноз местного метеоцентра, и опять засекла самолет-нарушитель, который пересек государственную границу и попер вглубь нашей территории непонятно с какой целью, – пояснил Виноградов. – И сейчас государственная комиссия по обороне думает, чем ей лучше наказать негодника – хорошей баллистической ракетой или же длиннющей нотой протеста.

Пробегавший мимо них заведующий складом прокричал: «Караул!», и остановленный сослуживцами доложил, что со склада только что вынесли половину хранившихся там продуктов, закупоренных в герметические тюбики. Особенно он убивался о пропавшем неизвестно куда киселе и великолепном абрикосовом джеме.

– На след расхитителей социалистической собственности поставлены служебные собаки, но волкодавы затеяли драку за оброненный злоумышленниками тюбик с гусиным паштетом и упустили драгоценное время. Теперь ищи свищи ветра в чистом поле, – закончил свои пояснения заведующий, и друзья с удивлением услышали в его последней реплике нотки бешеной радости.

Виноградов развернулся в обратную сторону и пошел к собакам, уводя за собой Ивана Захаровича.

– Чему он так радовался? – удивлялся тот.

– Наверное, у самого все рыло в киселе и джеме, – пояснил Петр Петрович и открыл неплотно запертую входную дверь.

То, что он там увидел, напоминало столовую космодрома, где только что отпраздновали День космонавтики. На полу валялись пустые упаковки с грифом «Совершенно секретно», и весь воздух был пропитан запахом какой-то вкуснятины.

– Ну, ничего себе, – только и смог вымолвить Виноградов, нисколько не переживая, что здесь могли прятаться расхитители продуктов, но догадываясь, чьих рук это дело, вернее, чьих зубов.

Хлопнула дверь, и без всякого предупредительного сигнала к ним ворвался завскладом. Кнопка на входе была в порядке, но она соединялась с ревуном, и как только кто-то появлялся на пороге, у Виноградова поднималось давление, а Сидоркин падал со своего стула. В ревун засунули пару спичек, после такой процедуры любой неосведомленный посетитель дул на палец, посиневший от давления на кнопку и конечно же думал, что в помещении никого нет.