Владимир Кучин - Магеллан, Дрейк, Дампир и другие. Приключения отважных капитанов

Самым потрепанным нашим судном был «Консепсьон», поэтому капитан Карвайо решил сжечь это судно и плыть дальше на «Тринидаде» и «Санта-Виттории». У одного из встретившихся нам островов «Консепсьон» был уничтожен, а его моряки перешли на «Тринидад» капитана Карвайо, он же руководил нашей маленькой армадой из двух судов. Капитаном «Санта-Виттории» мы выбрали судью де Эспиноса, и после этого, пошли на юг.

Кровавые приключения на Зубуте сделали нас настолько осторожными, что мы опасались приставать к островам, часто нам встречавшимся, и даже стали испытывать нужду в воде и пропитании. Мы блуждали между островами, не понимая как найти верную дорогу к Моллукским островам, пока провидение не сжалилось над нами, и 8 ноября мы не бросили свои якоря у острова Тидоре, над которым возвышался огромный вулкан, – цель была достигнута. Еще до захода на Тидоре произошла смена капитанов – «Тринидад» возглавил судья де Эспиноса, а мое судно «Санта-Витторию» возглавил Эль Кано – бывший кормчий сожженного нами «Консепсьона» – единственный из всех нас хорошо разбиравшийся в навигации.

На Тидоре мы впервые увидели гвоздичные деревья – высокие и могучие, с большими ветвями, усеянными листьями, похожими на лавр. На концах ветвей этих деревьев росли пучки гвоздики – пряности, ценившейся в Европе на вес золота. На острове Тидоре мы очень выгодно обменяли свой товар – в основном дорогие ткани – на гвоздику, мускатный орех и прочие пряности и 18 декабря 1522 года вышли в море.

Однако попытка продолжить плавание нашей армады в составе двух кораблей не удалась – на «Тринидаде» в трюм поступала вода. Пришлось вернуться на остров Тидоре, где 53 участника нашей экспедиции осталась, в надежде починить наш флагманский корабль «Тринидад», и вернуться по Тихому океану к берегам Америки, а оттуда в Испанию.

Сорок шесть членов экспедиции, в том числе и я, решили плыть дальше на запад на корабле «Санта-Виттория» капитана Эль Кано. Кроме нас на борту «Санта-Виттории» было тринадцать индейцев. Трюмы «Санта-Виттории» были набиты пряностями, судно было исправно, капитан Хуан Эль Кано знал свое дело, но моря, по которым нам предстояло плыть, были для нас враждебны – это были владения португальцев.

Эль Кано уверенно повел наше судно на юг, мы быстро зашли в южные широты, дошли до 10° южной широты и 25 января 1522 года бросили якорь у острова Тимор. Здесь мы запаслись водой, и всевозможными продуктами, и 11 февраля ушли на запад, держась подальше от берегов.

Только 9 мая нам открылся берег Африки, переход был очень тяжелый, мы так страдали от всяких болезней, что за 100 дней пути потеряли нескольких своих товарищей. Эль Кано хотел пристать к африканскому берегу, но не смог этого сделать ввиду штормовой погоды. Пришлось идти к мысу Доброй Надежды, который мы ввиду короткого затишья неожиданно быстро и весьма счастливо обогнули, и пошли на север.

Пятьдесят дней по бурному океану плыла на север наша «Санта-Виттория», жестокая желудочная болезнь выкосила в наших рядах еще 13 человек, кроме того, умерли 8 индейцев, и только воля капитана Эль Кано двигала наше судно к родным берегам. Но у острова Сант-Яго, принадлежавшего португальцам, и наш храбрый капитан почти сдался. Он зашел в гавань порта Прая, и мы сошли на берег, чтобы закупить продовольствие и воду. Кроме того, капитан хотел купить негров-рабов – в нашем судне при переходе от Тимора до берегов Африки открылась течь в трюме, и мы все были измотаны работой по непрерывной откачке воды.

Португальцы сначала поверили, что наше маленькое судно плывет из Америки, но когда за рабов мы предложили в качестве оплаты единственное что имели – гвоздику и имбирь – они поняли, что мы плывем от Гвоздичных берегов – от островов Молукка.

Ввиду этого португальцы задержали нашу шлюпку, плывущую к кораблю, нас арестовали, и бросили в заточение, но задержать «Санта-Витторию» не успели – капитан Эль Кано быстро поднял паруса и ушел на север. Так в португальской тюрьме оказалось 12 моряков с «Санта-Виттории» и один индеец с острова Тидоре.

Нас заковали в ножные кандалы и первоначально держали в тюрьме порта Прая на острове Сант-яго, а затем перевезли в тюрьму в Лиссабоне. Португальская тюремная пища оказалась лучше нашего корабельного рациона – мой желудок перестал болеть, десны пухнуть, а зубы выпадать – я выжил. На Тиморе я купил дорогой красный платок, который носил как повязку на поясе. Португальские тюремщики платок у меня не отобрали, я разорвал этот платок на ленты, смачивал их в тюремной баланде, и делал повязки на своих ногах, покрытых загнивающими язвами. Повязки помогли – язвы стали заживать. Это немного улучшило мою жизнь, ухудшало ее то, что португальцы обвиняли нас в нарушении папской буллы, в том, что мы плавали на Молуккские острова восточным путем. Нас предполагали отдать в руки инквизиции, судить, и, вполне вероятно, обезглавить.