Любовь Сушко: Елена – дочь Софии. Дочери Руси

Княгиня оказалась в ловушке, из которой уже не выбраться.

№№№№№№№№

Все чаще вольно или невольно забытая и заброшенная княгиня оставалась одна в своих покоях.

Она требовали, чтобы служанки за всем смотрели и сообщали ей о том, что там творится.

Хотя всем было понятно, что та внешняя жизнь не может ее касаться. И все их разговоры и сплетни никак на нее не повлияют.

Видя, что она никакого влияния не оказывает на этот мир, боярыни перестали ею интересоваться.

Она только не замечала жалости, и отворачивалась, отделывалась молчанием, когда о чем-то спрашивали. Сум и суета ее больше не касались. Она не могла и не хотела появляться на княжеских пирах. Только один человек в этом мире, хитрая и коварная боярыня Ольга, бывшая при ней еще в Твери, и здесь устроившаяся на Московском дворе неплохо, завела себе возлюбленных и радовалась тому, что смогла удержаться, только она одна должна была общаться с княгиней.

Но она больше всех думала о том, как можно вернуть княгиню в Тверь, а самой занять ее место здесь, которое все равно было пусто, хотя княгиня и была пока еще жива.

Но она научилась говорить то, что хотели слышать, скрывать свои собственные чувства. И все представлялось вроде бы правдиво, но в каком-то странном свете. И весь мир менялся на глазах. И разобраться в этом оторванной от мира Марии было невозможно.

Она не пыталась, не могла, не хотела этого делать. Но отношениями этими она дорожила, ведь ничего другого все равно не было. Ведь если уйдет Ольга, то ей и словом не с кем будет обмолвиться.

И вот однажды, после всех мук, она решилась на откровение:

– Здесь все скверно, даже хуже, чем можно было предположить.

И не в силах сдерживать гнева, она отвернулась, – и я должна терпеть все это, чтобы не оказаться в монастыре, хотя разница не так велика.

– Но как только Иван останется без отца, будет проще, тебе надо немного потерпеть, а потом все наладится, – вырвалось у Ольги.

Она знала, как опасно говорить такое, но ей стало до слез жаль Марию, и хотелось как – то ее утешить.

– Хорошо, – согласилась княгиня, – ничего другого мне все равно не остается.

Она стала молиться о каких-то переменах в своей жизни.

Какими пустыми и нереальными бывают мечтания в юности, и какой жестокой оказывается жизнь.

Но узнала она это только теперь.

Княгиня остановилась в роскошных комнатах. И в мечтаниях своих, восседая у окна, видела всех бояр и иноземцев с дарами, пришедших к ней на поклон, искавших у нее защиты. Она благосклонно слушала их просьбы, кому-то отказывала, если они были дерзки и жадны. Сам князь приходил к ней советоваться, говорил о своих затруднениях, жадно ловя каждое ее слово.

Она сообщала ему свою волю, всегда была мудра и сурова, но все-таки справедлива.

Она вспомнила чудные истории о царицах, которые рассказывал когда-то длинными ночами монах, служивший с самой юности у отца. И вот теперь, а память у нее была чудная, они согревали ее в одиночестве. Себе она казалась великолепной.

Но то ли там все было слишком красиво придумано, то ли здесь все было пусто и бездушно, так далеки были все те истории от того, что творилось в реальности, порой выть от разочарования хотелось.

И тогда в грезах своих она видела, как умирает великий князь Василии от каких-то страшных болезней, и великая, хотя и мнимая печаль с той поры установилась в этом мире.. А если и с мужем ее что-то вдруг приключится (а это было еще желаннее для нее), тогда она окажется свободна, и может отправиться в Тверь. Тогда и объявится настоящий король, она в полной мере получит то, о чем пока только мечтается.

Она видела те чудесные королевства, те замки, тех блестящих правителей, о которых когда-то ей с упоением рассказывал грек, навсегда разлученный со своей родиной.

Она не была довольна своей прежней жизнью, но теперь, каким же раем она казалась, какой восхитительной для нее была.

№№№№№№№

Мир сужался до ее покоев, ей ничем не предлагали заняться, потому она ничего больше не делала. Она так и не узнала города, расположенного за стенами дворца.. А случись ей там оказаться – заблудилась бы сразу, заплутала и не нашла дорогу назад.

Когда бояре спрашивали князя Ивана о его молодой жене, он говорил о каких-то хворях княгини. И всегда находилась причина, почему она не появлялась на пиру. И тогда все они решили, что она слишком глупа, и потому он не покажет ее никогда. Сожаление, смешанное с издевкой звучало в голосах многих. Все слышавший князь страшно побледнел. И вроде бы Мария ни в чем не была виновата, но вмиг оказалась повинной во всем, о чем и представить себе не могла