Любовь Сушко - Елена – дочь Софии. Дочери Руси

Мария чувствовала, что в душе у Ольги что-то творится. Она не могла потерять ее, потому и не стала расспрашивать. Представить себе, что та сбежит, исчезнет, и оставить ее одну было страшнее всего. Лучше вовсе ничего не знать, так спокойнее и проще.

№№№№№№

Борису в те дни больше всего хотелось увидеть Ольгу, но он чувствовал, что ему незачем туда отправляться. Если бы они отправили Марию и Ольгу назад, он бы обрадовался этому. Потом его охватывали чувства, он готов был вскочить на коня, и мчатся туда, не разбирая дороги.

Вернувшиеся князья рассказали ему, что княжна как-то странно себя ведет. От нее нет никакого прока. Они и встретиться с нею, чтобы просто поговорить, никак не могут. А когда они ее видят, она кажется глухонемой.

И это снова подтолкнуло его к тому, чтобы встретиться с ней. Но и на этот раз его что-то остановило. Он только тяжело вздохнул и скрипнул зубами. Он понимал, что до судьбы дочери ему нет никакого дела, а показать свою слабость перед Ольгой он не мог, да и она не думает ему подчиняться. Так она и не дождалась появления Бориса в Москве.

№№№№№№№№

Как только за князем закрылась дверь, Мария беспомощно опустилась на кровать. Она очень хотела, чтобы он остался у нее до утра. Но она не смогла его о том попросить.

Когда он ушел, она повалилась на кровать и разрыдалась в первый раз за все время. Ольга столкнулась с князем в переходе и вошла в комнату, и остановилась перед рыдающей княгиней. А потом очнулась и бросилась к ней.

– Что стряслось? – невольно вырвалось у нее, – что он сделал?

– Ничего, – отвечала ты сквозь рыдания, – он ничего и не собирался делать. Что же это такое? Он сведет меня с ума. Ольга растерялась. Она не знала что делать, чего ожидать.

До ушей великого князя Василия дошло известие о том, что Мария прорыдала всю ночь и заснула только на рассвете, он порой интересовался, что же творится с женой.

Эта весть его и удивила и даже поразила. Он тут же позвал сына на беседу. Что же между ними могло случиться?

Он понял, что сын не ведает, о чем же его спрашивают. Ему даже показалось, что кто-то пошутил о слезах его невестки.

Но когда молодой князь заглянул к Марии, то сразу же понял, что его не обманули, она рыдала, и все еще не успокоилась, хотя слезы успели просохнуть.

– Что у вас стряслось? – не выдержал князь.

– А мне, что и рыдать запрещено? – невольно вырвалось у нее.

Он ничего не ответил, и понял, что она не скажет, творится что-то неведомое. Ему хотелось поговорить с Ольгой и у той узнать, что происходит в княжеских покоях.

Служанка его побежала за Ольгой. Она тяжело вздохнула, понимая, чего князь хочет от нее добиться. Но ведь и ей почти ничего не было известно.

Только неприятное ощущение, что она стала наложницей Ивана, хотя ничего и не было между ними, не оставляло ее ни на миг.

Иван помнил, как молча вошла и остановилась перед ним Ольга, он ждал, пока она сама заговорит. Но могла ли та себе такое позволить. Ольга ждала его слов.

– Что там у вас творится? Почему встревожен отец, – наконец услышала она его голос.

– Мария на что-то обижена, но мне она ничего не говорит.

Слова прозвучали как упрек, – я ни о чем теперь не ведаю.

– Но кто же тогда ведает? – не мог сдержать своих чувств он. Ни слова, ни слезы Марии его особо не волновали, ему хотелось совсем иного, и она хорошо понимала, о чем он тревожился и волновался.

Ольга чувствовала себя предательницей. Но понимал ли сам княжич, что он творит?

– Попроси ее быть тише, она не вольна поступать, как хочется тут, пусть не вопят о том, что я ее убивал или насиловал, ведь ты знаешь, что я ее и пальцем не трогал.

– Она твердит о том же, – подумала в те минуты Ольга.

– Говорят, она очень храбрая, – размышлял Иван, – но почему же теперь она так рассеяна и несчастна, словно и против нее я применил какую-то силу? Или я не слишком хорош для нее?

Ивана всегда окружали самые разные девицы, и он едва замечал их. Но почему эта так далека и не хочет приблизиться?

– Я не смогу себе позволить такого, я не предам Марию, – Ольга не заметила, что она говорила вслух, – я не хочу возвращаться в Тверь, как только пыл угаснет.

Он хотел сказать ей, что такого не случится, но промолчал, потому что не волен был в своих порывах, если отец узнает о их связи и потребует, чтобы она уехала, он не сможет противиться. Да и кто мог знать, что и как будет дальше.. Потому и пробормотал Иван:

– Я не злодей, какой, я не волен порой в своих делах, пока жив отец.