Леонид Волчек - Огг

– Этого поднять и в тюрьму. Если до рассвета выживет, пусть кто-нибудь другой, а не я решает его судьбу, – Нумерий решил снять с себя ответственность за жизнь этого чудом спасшегося человека.

– А с этим что делать? – стражник показал острием копья на второго выжившего галла. – Он вряд ли оклемается с такими ранами, а если оклемается, то останется калекой, а куда его, калеку, потом девать?

Нумерий Гней подошёл к раненому. При свете чадящего факела взглянул пленнику в лицо и достал меч из ножен. Раненный галл всё понял. Он закрыл глаза, сделал медленный выдох и в этот момент начальник стражи профессиональным движением опытного бойца перерубил ему шею, отделив горемычную голову от бренного тела.

Когда двое солдат, подняли его с колен и по велению Цезаря повели прочь, Ген подумал, что его решили убить отдельно, как недостойного находиться вместе с прославленными и опытными воинами. Но он ошибся. Его поместили в просторную палатку, в которой не было ничего, кроме большой кучи соломы. Один из солдат остался у входа, а второй куда-то ушёл. Через некоторое время он принёс Гену миску густой похлёбки с мясом и овощами, а так же большой ломоть свежей лепёшки. Ген, не съёвший за день ни крошки, наелся до отвала. Разомлев от сытости, он улёгся на солому. Как только он расслабился и закрыл глаза, сон мгновенно сморил его.

Утром, всё те же двое легионеров, отвели Гена в палатку Цезаря.

– Я хочу, чтобы этого мальчишку как можно быстрее подготовили к учёбе в начальной школе! – Цезарь ткнул пальцем в стоявшего у входа Гена, – обучить мальчишку языку и дать ему все необходимые для начальной школы знания.

– Не понимаю, зачем тебе это нужно, Гай, – Тит Лабиен недоумённо развёл руками. – В начальную школу дети идут с семи лет, а этому зверёнышу на вид лет десять-двенадцать и, я уверен, полное отсутствие элементарных знаний.

– Нужно попробовать, – мягко сказал Цезарь, – и я очень надеюсь на твою помощь, Тит.

– Хорошо, давай же, не мешкая, приступим к его обучению. Ко времени прибытия в Рим будет ясно, годен он на что либо, или нет. У меня есть человек, который знает галльский и владеет знаниями, необходимыми для подготовки к обучению в начальной школе.

– Есть ещё одна просьба, мой друг. Я не хочу, чтобы это все афишировалось в Риме, – Цезарь внимательно посмотрел на Гена. – Выяснили, как зовут мальчишку?

– Галлы утверждают, что его зовут Ген. Кстати, среди пленных есть его старший брат, к которому, не смотря на его молодость, остальные галлы относятся с большим уважением. Его тоже надо куда-нибудь пристроить? Пройдя обучение, он мог бы стать прекрасным телохранителем собственного брата.

– Нет, брат мне не нужен. Я очень надеюсь, что те галлы, которые, по твоим словам, почитают его, выпустят ему кишки на арене в первый же день гладиаторских игр. Его присутствие в этом мире может серьёзно нарушить мои планы на его младшего брата. Как ты сказал, зовут мальчугана?

– Ген, – Лабиен снова повторил имя мальчишки и тот, услышав его, зыркнул на легата взглядом затравленного волчонка.

– Ген, Ген, Ген, – Цезарь словно пробовал имя на вкус, – Ген, Ген. С этого дня зовите его Гай.

– Ты хочешь дать ему своё имя? – Тит Лабиен театрально вскинул руки вверх, закатил глаза и произнёс громким шёпотом: – Небеса! Куда же тебя несёт, Цезарь?

Цезарь в ответ только усмехнулся.

– Гаев предостаточно на просторах Республики. Мальчишку необходимо переодеть, вымыть, постричь, звать только Гаем, привить манеры и через полгода я представлю его в Риме как своего родственника из глубокой забитой провинции, – Цезарь довольно хлопнул себя по бёдрам и встал со стула: – На счет глубокой забитой провинции я даже никого не обману. И смотрите, чтобы он не убежал.

Ген убегать не собирался, так как считал, что где-то рядом находится его брат. Он не знал, что пленных галлов и часть обоза уже отправили в Рим.

Утром следующего дня Гена было трудно отличить от обычного римского подростка. Происходившие с ним метаморфозы Ген посчитал экзекуцией, но вынес их безропотно. Даже стрижку, в процессе которой, цирюльник, стригший самого Цезаря, наградил его короткой причёской, Ген, возмущённый до глубины души, перенёс спокойно. Затем, два легионера сопроводили его к учителю Спурию. С этого момента учитель и ученик проводили всё время вместе, словно отец и сын. Обучение проходило почти круглосуточно, даже во время трапезы и только короткий сон давал Гену возможность отдохнуть от свалившейся на него умственной нагрузки. Спурий оказался добряком, который с первого взгляда понял, в каком душевном состоянии находится доверенный ему мальчишка. Когда к нему привели Гена, он целый час разговаривал с ним на языке галлов и к концу разговора знал про мальчишку почти всё.