Иван Оченков - Приключения принца Иоганна Мекленбургского

Обхватываю голову руками – и новый сюрприз. Я уже упоминал о том, что стригусь максимально коротко? А теперь на моей голове довольно длинные, густые и… грязные волосы! Ноги перестают меня держать, и я плюхаюсь на то, что служило мне ложем. Облизываю пересохшие губы, и в голову приходит еще одно несоответствие. Над моими зубами немало потрудились стоматологи, и язык постоянно натыкается на пломбы и пропуски. Давно надо бы протезировать, но нет ни времени, ни силы духа. Так вот, ничего похожего. Все зубы целы, и нет никаких пропусков. Кстати, а где мои очки? И почему я все хорошо вижу? Все! Я сошел с ума! Так не бывает. Спасительное забытье охватывает меня, и я отключаюсь от окружающего меня дурдома.

– Ваша светлость, какое счастье, что вы очнулись, – слышу я сквозь забытье.

Какой-то старик хлопочет вокруг больного меня.

– Где я и что со мной? – говорю я с трудом.

– О, ваша светлость, вы в городской тюрьме. Точнее, в доме ее начальника. Эти негодяи не посмели поместить принца вместе со всяким сбродом. У нас все-таки добропорядочная Германия, а не эта ужасная Франция, чтобы принцы сидели в Бастилии.

– А кто у нас принц? – ошарашенно интересуюсь у старика.

– Вы, ваша светлость! Вы ничего не помните?

– Увы, друг мой, совершенно ничего. А что за принц? И кто вы?

– Час от часу не легче! Вы – Иоганн Альбрехт фон Стрелиц принц Мекленбургский! А я – ваш верный слуга, служащий вам с момента вашего рождения, Фридрих. Ваша светлость, когда находится в хорошем расположении духа, называет меня «старый Фриц». Вы что, совсем ничего не помните?

– Нет, а как я оказался в тюрьме и почему у меня так болит голова?

– Ох, ваша светлость, вас арестовали после того, как вы проткнули живот несчастному Рашке-младшему. Жаль, конечно, молодого человека, но он сам виноват.

И тут я понимаю, что не просто сошел с ума: у меня натуральная шизофрения. Только что я узнал о существовании этого принца – и вот я уже в его теле. А вокруг, вне всякого сомнения, палата номер шесть. В безудержном желании избавиться от свалившегося на меня наваждения я крепко щипнул себя за руку. Блин, больно! По крайней мере, я не сплю. Интересно, а при шизофрении боль чувствуют? Или это все-таки реальность? Странная извращенная реальность? Впрочем, все эти мысли, хаотически мелькающие в моей голове, не мешают мне поддерживать разговор.

– А что случилось, Фридрих? Расскажи мне, пожалуйста, а то я ничего не помню.

И Фридрих рассказал мне новую версию истории принца. В Кляйнштадте принц гостил по приглашению местных бургграфов. Благородного общества в этой глуши не хватало, и поэтому в его число были приняты дети наиболее зажиточных бюргеров, в том числе и отпрыски бургомистра Рашке. Как-то хозяева устроили что-то вроде барбекю на природе. Все было чинно и благородно, но внезапно разразилась гроза, и мероприятие немедленно превратилось в филиал горящего бардака во время наводнения. Юный принц, на свою голову, проявил галантность и помог дочкам бургомистра укрыться от непогоды в одиноко стоящей хижине в лесной чаще. Что между ними случилось, лучше всего выражает русская поговорка «дело молодое». Все бы осталось лишь пикантным приключением, но одна из девушек забеременела. Сын бургомистра, не великого, к слову сказать, ума парень, схватив первую попавшуюся острую железяку, прибежал требовать объяснений. Принц проявил максимум возможной в его обстоятельствах кротости и толерантности, но, когда оружие молодого Рашке третий раз просвистело мимо его уха, потерял терпение, и… у бургомистра не стало сына. После этого Иоганна Альбрехта попытались арестовать, а он, естественно, был против. Однако стражники владели оружием лучше молодого Рашке и потому отделались лишь несколькими ранениями. Эти ранения их так разозлили, что высокородному принцу тоже досталось. Очевидно, один из ударов стал роковым, и принц потерял память.

Хм, а голова-то болит. Какой-то больно реалистичный глюк. Интересно. А когда эту тушку потащат на костер, все ощущения передадутся так четко? Брр… Проверять что-то совсем не хочется. Кстати, аутодафе состоится четырнадцатого декабря.

– Мой добрый старый Фриц, – максимально елейным голосом интересуюсь у верного слуги. – А какой сегодня день?

– Двенадцатое августа, ваша светлость.

Ого, то-то мне показалась, что потеплело, – а у меня в запасе три месяца, недурно: должна же эта шизофрения закончиться. Хотя… а когда ввели григорианский календарь? Не помню, блин, вообще почти ничего о данном периоде не помню. Помню, что Тридцатилетняя война начнется лет через семь или восемь, да и то из рассказа Клауса. Стоп, пусть исторических событий в большом масштабе я не помню, но конкретно историю принца мне рассказали достаточно подробно и в принципе не сильно переврали. Акценты, конечно, по-другому расставили, но расклад более или менее понятен. Что же делать? Думаю, перво-наперво надо встретиться с бургомистром.