Константин Максимов - Игра знамёнами. Часть первая - «Крамола земная»

Несколько раз всаднику пришлось продирался через заросли дикой вишни-черёхи, обильно усеивавшей всю речную террасу. Упругие ветви цепляли полы плаща и волосы князя. Одна даже хлестнула по лицу. Он поймал её рукой, сорвал несколько подмёрзших ягод и закинул их в рот.

Чуть кисловатая сладость приятно пощекотала нёбо.

Старики говорили, что раньше черёха на Полуночи не росла. Повстречать её можно было только в Полуденных землях – за Большим водоразделом, или на закате – в варварских княжествах. Однако, если их послушать, раньше и зимы были длиннее, и морозы злее – из дома на улицу нельзя было выйти, не надев тёплой шубы, печи топили ради тепла, а не для готовки, а в самую сильную стужу птицы замерзали прямо на лету.

Князь, помимо воли, снова нашёл глазами ворона в небе. Стариковским россказням он не очень-то доверял. Сколько себя помнил, зимой на улице он никогда не мёрз без меховой одежды, на печах только варили, тушили и жарили, а птицы спокойно бороздили небосвод. А черёха всегда росла вдоль берегов рек. Этой, вон – даже дала своё имя.

Прожевав ягоды, князь сплюнул косточки на землю.

Склон закончился, и конь вынес всадника на пологий речной берег.

С каждым взмахом копыт, по мере приближения к змею, чешуйки монстра всё дальше расходились друг от друга, а казавшееся сверху монолитным, тело всё больше расползалось на отдельные частицы. Когда же, наконец, мышастый жеребец выехал на лёд, ползущая масса и вовсе перестала походить на чудище, и обернулась тем, чем и была на самом деле – движущимся по реке войском.

Оно шло обычным походным порядком. В хвосте тащилось несколько дюжин больших обозных саней, до верху набитых бочонками, мешками и людьми. Повозки были прочные, с высокими бортами. Их влекли мощные кони-тяжеловозы, на ходу хрупавшие овёс из подвешенных к их мордам торб, тут же обильно унавоживая за собой речной лёд. Обоз прикрывал отряд в три десятка конных кметей, облачённых в лёгкие кожаные доспехи, крытые бляшками из коровьих копыт, и открытые степные шеломы. Из вооружения у них были дротики-сулицы, лёгкие мечи и снаряженные к бою длинные луки.

Князь пришпорил коня и погнал его в сторону обоза. От копыт поднимались облачка ледяной крошки, искрящиеся в лучах зимнего солнца всеми цветами радуги.

Вои сторожи, оглушённые шумом обоза, заметили князя, только когда тот был всего в нескольких саженях. Молодой безусый кметь рванул лук из чехла, и даже успел наложить на него стрелу. Но его остановил суровый окрик полусотника, у которого на шейном монисте висели два малых шеляга – серебряные монеты-похвалы, которыми награждали за доблесть.

– Стой, Кисляк, растудыть твою! Это ж князь!

Юнец пристыжено всунул оружие обратно и вскинул руку в кожаной перчатке без пальцев в традиционном приветствии – поднял к виску ладонью вперёд. Его жест повторили все кмети. Князь небрежно кивнул им и промчался мимо, не удержавшись от того, чтобы не поддеть старшего.

– Он то был готов к бою. В отличие от тебя.

Полусотник что-то пробурчал себе под нос про рыжих колдунов, которые отводят глаза честным воям.

Но князь его уже не слышал. Он мчался дальше.

В этом месте река описывала крутую петлю. Чтобы не делать вслед за обозом крюк в несколько стрелищ, всадник взлетел вверх по склону – на небольшую седловину. Там ему снова пришлось продираться через густые заросли черёхи. Зато когда жеребец опять вынес своего седока на лёд, они оказались в самой голове обоза.

Впереди которого плотным строем резво бежали на снегоступах примерно три сотни охочих людей. Это были жители лесных городищ и весей, попавшихся войску по дороге несколько дней назад. Приставшие в надежде поживиться. Вои из лесовиков, правда, были не ахти – хороши только против таких же как они неумех, но зато весьма полезные в разведке, защите обоза и на земляных работах. К тому же уроженцы Кудевери – местности, через которую прошло войско – славились умением ловко ходить на снегоступах, меткостью лучного боя и стойкой нелюбовью к жителям города Плескова, против которого был нацелен этот поход.

Все охотники поголовно носили берестяные личины, вырезанные в виде разных звериных морд, которые не снимали даже сейчас – в походе, отчего походили на бегущее стадо приспешников какого-нибудь дремучего лесного бога. А ещё они не переставая жевали «серу» – смесь смолы и воска с какими-то пахучими травами, и при этом беспрерывно отплёвывались. Оттого лёд за ними был буквально усеян жёлтыми пятнами. Насколько князь помнил, это было нечто вроде своеобразного ритуала общения с душами предков, коими те почитали деревья. Хотя он мог и ошибаться – его не очень интересовали дикарские верования.