Иван Глемба - Поход на Озирисию

Эрас, конечно же, одобрил мой выбор. Как-то раз, когда Орсия уже дала свое согласие быть и жить со мной, ураван, по обычаю слегка щурясь, что было равносильно усмешке на его лице, в беседе со мной сказал: «Женщину ты себе выбрал подходящую. Даже Кашия не могла так подгадать, хоть она и великая мать всех ариев. Хотя, – Эрас надолго замолчал, думая, видимо, как лучше выразить мысль, – это больше Орсия тебя выбрала, годар. В прошлых жизнях ты не раз был ее мужем и отцом. В этой она поможет тебе, но и ты не забывай о ней…».

Я, услышав эти слова Эраса, сразу же сообразил что к чему.

– Предвидишь, что Орсию постигнет такая же участь, что и Тэраю?

– Я этого не говорил, но учитывать то, что такое может случиться в дальнейшем, необходимо. Это твоя забота, годар, где бы ты ни был и что бы ни делал. Помни о женщине и тогда женщина прикроет тебе спину в нужный момент и обеспечит надежный тыл. Только сейчас я скажу, что ты готов отправиться в поход.

– Неужели готовность моя к походу зависит от того, что рядом со мной есть женщина или ее нет? – усомнился я.

– Ты перекручиваешь мои слова и делаешь вид, что не понимаешь реалий. Ты же не глуп, годар. Что же ты строишь из себя недалекого и ограниченного воина? Тебе войсками руководить, подвергаться воздействиям, которые непременно окажут враги. Или ты думаешь, что тебе не подобрали роковую женщину или ту особу, которая сыграет эту роль? Тут и с Орсией может быть промашка. Женясь на ней, ты подвергаешь ее серьезным рискам. Ладно бы ты, привыкший к походам, а так кроме тебя еще и ей придется под удар подставляться, как и твоим детям. И ты, с какой бы женщиной не жил, облекаешь семью на серьезные испытания. Это ты обязан знать и делать все для того, чтобы прикрыть семью и сделать детей и жену как можно менее уязвимыми перед валом влияний и воздействий любого рода и вида, которые не преминут поставить кашаги (колдуны и маги среднего и высшего звена).

Так наставлял меня Эрас. Его слова – как вода из черка (деревянная лоханка), сразу же настроили меня на нужный лад. Допустить с Орсией такого же исхода, как и с Тэраей, я не мог. Поэтому заранее принял меры по охране и ограждению жены от различного рода неприятностей. Скрыто, конечно. Орсия была женщиной свободной, никогда не сюсюкала и не вела себя так, чтобы ее пожалели или оказали какие-либо почести или знаки внимания. Слуг или прислужников у нас в семье никогда не было. Жена в дальнейшем все делала сама и серьезно беседовала со мной, когда кто-то делал за нее дело, которое она считала своим. Во многих случаях, чего скрывать, мне приходилось идти навстречу и уступать жене, выслушивая ее аргументы, но были вопросы, в которых я жестко стоял на своем и, несмотря на все уверения, аргументы и уговоры жены делал так, как считал нужным.

Что же касается наших дальнейших взаимоотношений, то они никогда не были чистыми и безоблачными. Цветов для жены, как это будет принято в вашем мире, я никогда не срывал и не дарил. Да, бывало, весной, когда степь цвела, мы вдвоем в сопровождении охраны, следовавшей на расстоянии, выезжали в степь, чтобы полюбоваться множеством цветов, которые распускались в один день, чтобы быстро отцвести. Пока они цвели, наполняя воздух благоуханием, вокруг них летали, делая свою работу, мириады насекомых.

Излишне говорить, что цветущая степь – незабываемое зрелище. Это надо видеть, слышать, чувствовать и обонять, сохраняя в своей памяти на долгие годы картины, когда земля, пробудившись к жизни от силы солнечных лучей, выражает себя в цветении. Когда видишь вокруг такую красоту, ты начинаешь понимать смысл Бытия и Существования, хоть иногда это, признаюсь, наводит тебя на невеселые мысли. Когда ты пробудился, вновь заснуть не хочется, да и не получается…

Что же касается Орсии, то ей особенно нравилась цветущая степь и эти наши с ней прогулки, которые были, естественно, далеко не частыми. Их жена запомнила на всю жизнь. Вышла замуж она за меня не потому, что я был годаром, а потому, что во мне Орсия увидела то, что позволит ей расцвести возле меня, как женщине. Так она говорила. «У тебя крепкий внутренний стержень, годар, – как-то раз, искоса поглядывая на меня, призналась Орсия. – Силы своей ты не знаешь, как и не знаешь, на что способен. А вот врагов у тебя много. И все они хотят, чтобы ты как можно быстрее ушел из жизни».

Что мне было ответить, если Орсия и так знала реалии, в которых ей предстояло со мной жить? Я будущую жену, конечно же, предупредил о превратностях жизни со мной, на что Орсия, усмехнувшись, ответила: «Лучше прожить с тобой полную опасностей жизнь, чем уберечься от черных коршунов и мечей, но так и не обрести счастье. От тебя будут здоровые и сильные дети, годар, а в них счастье женщины и в том, что мужчина, которого она любит, с ней».