Malakla: Один плюс три (СИ)

«А если придётся там жить?» — оробел про себя. Затем, нахохленный, приподнялся и выгреб из всех карманов вещи Романа. И произвёл осмотр вещей, как его там, метросексуала города Ясного. Так как в наличии были: бензиновая зажигалка «Zippo», пластиковые карты — Visa Gold и MasterCard Евразийского Банка Развития, пачка сигарет «Burzhuy», деньги, мобильник Nokia 89, блокнот, водительское удостоверение, какие-то бумажки и часы Rolex Daytona. Хрюкнул от невиданной роскоши. Ролекс показывал — 13–39. Рассовал по карманам, кроме связки ключей, извлеченные вещи. Затем нашёл в столе зеркальце, посмотрелся.

«Н-да, хорош. Даже трёхдневная щетина не портит, но за щетину можно было отгрести от этой Матильды. Эхе-хе…».

Тактические действия чуток отложил. Бросаться «под танки» чужого непонятного из уютного кресла не хотелось. Ком вопросов потому что. А квесты будут и с кем?.. Ролекс в качестве приза?..

А потом я нашёл коньяк, повернулся в кресле и увидал её. Большая бутылка «Hennessy VSOP» стояла в глубине открытой полки с табличкой — Степной. Стояла меня дожидалась и конспирация — 99,9 %, потому что искали там бы в последнюю очередь. Взял её, родимую, левой рукой.

«А почему я всё беру левой рукой? Что я тут стал левшой? Или Рома — левша? Чё тут думать, прыгай, давай! А это кто там вякает? А по сопатке! Гля, ещё не выпил, а уже — ты меня уважаешь?» Это я себя так отвлекал таким вот «мужским» разговором. «Э, да, а почему 0,9 литра в бутылке? Тигру не доливают молочка! Я буду жаловаться! В ООН! Пей уже давай!» Это — продолжение. Свинтил пробку.

«Будем считать это за обед, — сделал три глотка. — Ромакаквкусно! Недурственно, да-а-а!.. И смотрим там!..»

Закусил ириской, рассовал по карманам вынутые вещи, достал из сейфа ключи от оружейки и пошёл вооружаться. А то, как голый на ярмарке. Бутылку коньяка прихватил с собой.

Через минуту, открывал оружейную комнату и уже был под «мухой», как то быстро этанол оказался в головном мозгу. А должен быть там через шесть минут. Это был какой-то неправильный коньяк, но боль в затылке прошла. На стол для чистки пистолетов поставил фуфырь, взял следующие ключи. Клац, клац, клац, сработала сирена сигнальной системы. Отключил простенькую сирену…

Когда открывал в сейфе внутреннюю дверцу, где лежали патроны для пистолетов, пожаловали «гости». Николаич и дамы, семейства «кудахтующие». Что им там говорил — скорее всего, не говорил — Борисов о переносе во времени, но испугались они от моей наглой «милитаризации». Николаич затормозил у бутылки, посмотрел на этикетку и сказанул:

— Ты смотри, у Борна даже бухло превосходит наше!

«Какое превосходство Борна? Мы ж ещё в первой серии!» И майорши «рубиноволосой», Эльзы Густавовны Самойловой, зам. начальника почты на бейджике, прорезался голос:

— Борн, зачем ты открыл оружейку и берёшь пистолеты? Ой. Ты ещё и ПЬЁШЬ на рабочем месте! Какое безобразие! Борн, что ты задумал делать? Что ты, молчишь? Ты же нарушаешь инструкции! Я сейчас же звоню в милицию!

— Та хоть в Кремль звони, Эльза, работа у нас сегодня отменяется, — от Николаича. — Кажется, мы вляпались…девочки!

— Ему кажется! Если, кажется креститься надо! — ярилась Эльза Густавовна. — А я всё-таки позвоню!

В итоге, Эльза и стала звонить: во вневедомственную охрану, потом в милицию, начальству. К ней присоединились остальные. Николаевич даже бутылку отставил. Я тоже попробовал. Городская и мобильная сеть отсутствовала напрочь. У лялек начиналась истерика. Из этих, ихних… Я указательным пальцем показал на бутылку, а потом на дамочек. Потом показал четыре пальца. Николаевич меня понял правильно, и из ящика стола появились четыре стаканчика.

«Они что и в оружейке пьют?» — про себя возмутился, а Николаич быстренько расплескал коньяк.

— Зачем? — спросила Эльза. — И куда это мы влипли? Борисов, отвечай, а то ЭТОТ Борн…, Партизаны… и…, я его… И тебе…, Вот!

Николаич аж одобрительно крякнул. Глаза у Лиэль Александровны Самойловой, инженера — дочка Эльзы! — и Зоси Витальевны Лескиной, оператора стали ещё больше от удивления. Их ФИО я на бейджиках прочитал.

— Мама!

— Что, мама? Эти, мужики…, и опять мне…, урою!

— Эльза, не мельтеши, выпей коньячка, пока Борн угощает, — басовито произнес Николаич, но розовощёкая Самойлова-старшая не послушалась, «весло» не взяла…

Пришлось Борисову тащить дам к окнам и показывать окрестности. Он там и короткую речь толкнул, куда это нас занесло во время обеда. «Ой», «ай», «ох» чередовались с другими буквами великого и могучего. Мат в дискуссии имелся. Я, кстати, не участвовал в словопрениях, я патронами пошёл заниматься. Шесть обойм по восемь. При деле был, но казалось, что патроны в обоймах искусственно как-то выглядят. И не серьёзными. Даже захотелось выстрелить, бабахнуть, так сказать, дуплетом. Я сдержался громыхать, зато голос Борисова гремел на просторах, положенной на бок буквы «Н», почты в полную масть. Вышел взглянуть. На глаза попались несколько оставленных на рабочих столах оперзала бейджах с женскими именами, а четвёрка компаньонов смотрела на здание старой почты-телеграфа, за стойкой от меня.