Malakla - Один плюс три (СИ)

— Ага, заценили «Бабочку»! У, пираты, тра-та-та! Да мы вас, — азартная Матильда размахивала кулаками. На её животе красовался АК.

— За штурвал, амазонка, — обронил.

Сам, с биноклем Carl Zeiss Conquest 10*25, пробежался до Кости и тестя, на нос яхты. Там тоже царило шапкозакидательское настроение. А я просто дышал-дышал воздухом и наблюдал за дальнейшим действом.

На НИСе вся верхняя палуба была забита гранатомётчиками, а два моряка-валара, для командиров «шершней», энергично семафорили флажками морскую азбуку с мостика. Перевёл бинокль на ближний «шершень». Командир катера основательно чесался.

— Не выгорело дельце. Облом-с. Ну-ну. А давай вызывай начальство, — проговорил Александр Антонович. Подождали. Начальник с двумя советниками приплыл на допотопном адмиральском катере. — Однакож, — от тестя.

Этот горе-адмирал — Тог Мартелл — был… двойником нашего Гая Сципиона. Посмотрели встречу по-валарски. Conquest («завоевание», «покорение») у воинственных торговцев не получилось. А ничья по-валарски могла продлиться неделю, за обильным столом, да посредине океана. Флот до Тэржа, в темпе, повёл Вилькицкий. Ибо наш кэп заглядывал в рюмочку…

Городок Тэрж был похож на Клеар. Морской каботажный коммерческий центр. С верфью, средних размеров, и стандартным пустым портом. И пришли мы туда к шапочному разбору. Причалили и узнали, что казаки Мелехова городок взяли по-тихому. Хозяйничающих в Тэрже цессов арестовали. К встречающему нас на молу Мелехову подвезли их главного, капо Тэржа, ола Борга Диори.

Тот, увидев Никиту, выдал: «Шо, опять!?» Никита усмехнулся и объяснил нам, что этот господин был бывшим капо Клеара. Мелехов этого субчика захотел расстрелять, за «геноцид жителей Клеара».

— Подожди, господин полковник, стрелять. Нам корабль нужен, Веди капо нас до ваших «судоверфей», — проявил инициативу Рустам.

Зелёный от ужасти капо препроводил нас к олу Лукасу Вас-Яртису. Купец-эсис, молодой и высокий ростом, тоже позеленел, когда увидел капо. До частичной немоты.

— Ол, нам нужен корабль, для перевозки 300 человек и техники за океан, — озвучил нашу просьбу командор. Ол Лукас молча, пощёлкал по клавишам, со страхом косясь на капо.

— Вот, — еле выговорил он. Корабль был на 500 гостей, 40 авто и 95 членов экипажа. — Он у меня один. Стоит, э, 207000 империалов…

Никита, соорентируясь, капо увёл. Цена судна ROPAX сразу снизилась до 98 тысяч.

— Дорого, ол. Господа, что у нас с деньгами? — спросил атаман потеряшек — Мелехов.

Денег было мало. Стелла в это время взяла ола Лукаса в оборот.

— … завтра у нас ярмарка, — услышали от него устарелые известия….

Переговорили. Появилась надежда продать на этой трёхдневной ярмарке всё для нас ненужное. Назначили «барахольщиков» и пошли заселяться во дворец капо Борга. Я попал в состав антикваров.

Следующий день был бенефисом полковника Мелехова. С утра пленные цессы городок подмели, а жители скоречко его доукрасили. И на ярмарку стали прибывать торговцы и покупатели. По суши и по морю добрались. До ужина, на нескольких аукционах, Мелехов распродал сначала коней и барахло вчерашних оргозов, а потом и коней казаков, и часть имущества. И с НИС, и с «Карасика», и своего.

— Ещё двадцать пять тысяч надо, — бухгалтерию вела Эльза.

— Надо трусить цессов, — предложил Мелехов.

— Не получится. У них есть свой кодекс чести бойца. Пытки могут недельные выдерживать… Пошли Григорий Пантелеевич в карты с ними сыграем, — нашёлся Никита.

В игре в покер им и повезло….

— Ещё пять тысяч надо, — подвёл итог азартным играм Ястребов.

Заявился он на подчищенный, от лишних манаток, «Карасик». Ястребов был чем-то сильно взволнован, даже забыл, меня и Борисова, назвать «синьорами».

— А капо, что сказал? — поинтересовался Борисов. Я переводил дух после этих внезапных ревизий и распродаж.

— Капо сказал нам, что он потерял лицо и… И самоубился. Синьоры, блин, он сам себе шею свернул! А потом тоже сделал и его советник! Уму непостижимо! — эмоционально возгласил Ястребов.

«Занимательный народ эти цессы», — только надумал.

«Занимательные» цессы продолжили дело капо. Вечером все покончили с собой. Как они узнали о самоубийстве капо, для нас осталось тайной. Осталось только тридцать два мальчика-цесса в возрасте восьми — десяти лет.

— Я их возьму на воспитание, — заявил Шарп, к немалому нашему удивлению.

Утром я проснулся от каких-то непонятных шумов. Резво вскочил с пистолетом и замер на полусогнутых. Кабаша сидел на подоконнике и шипел.