Яков Нерсесов - «СВЕТ и ТЕНИ» Спасителя Отечества М. И. Кутузова. Часть 2

… Впрочем, во всех войнах России с Наполеоном, ей выпадала эта незавидная доля, но почетная участь: героически спасать честь и престиж русского оружия – Аустерлиц, (лишь под Эйлау ее не было!), Фридлянд, Бородино, Лейпциг…

И наконец, последнее – на тему «планов» и «расстановок»: по некоторым данным Барклай координировал действия правого фланга, Багратион – левого, а Беннигсену поручалось следить за событиями в центре русской позиции.

Начнем с того , что критикуя М. И. Кутузова, историки по сути дела критикуют… его «правую руку», ученика и любимца Карла Толя. С ним немало связано в подготовке сражения и еще больше в его последующем толковании Толем в литературе под прикрытием имени уже покойного на тот момент, Спасителя Отечества, фельдмаршала Михаила Илларионовича Кутузова. «Неточности», в том числе, в хронометраже событий и «перепутанность моментов», заведомо введенные в оборот «шаловливым» Карлушей, повели многие поколения историков по ложному следу, проложенному их предшественниками-очевидцами и участниками Бородинской битвы.

После окончания Шевардинского сражения русские войска оказались развернуты в форме буквы «Г».

При этом 1-я армия Барклая из-за рельефа избранной позиции оказалась повернутой к противнику не фронтом, а флангом. Это объяснялось тем, что, с одной стороны, Шевардинский редут был сдан, а с другой – стремившийся контролировать ведущие к Москве Старую и Новую Смоленские дороги, Кутузов серьезно опасался возможности обходного движения противника справа и разместил на этом направлении значительную часть корпусов 1-й армии. В целом растянутый боевой порядок русской армии, предполагавший эшелонированную оборону, был весьма глубок (3—4, порой – до 5 км), и, казалось, обеспечивал его устойчивость и позволял маневрировать на поле боя.

Долгое время считалось , что, именно такая кутузовская диспозиция позволяла энергично и упорно защищаться весьма ограниченными силами, при этом вовремя подтягивая незадействованные в бою части и резервы, для нанесения врагу максимальных потерь на направлении его главного удара и, тем самым, ослабить его ударный кулак. В общем, следовало «привлечь на себя силы неприятельские и действовать сообразно его движениям». Затем, истощив противника, нанести ему контрудар. На случай неудачи имелись удобные дороги для дальнейшего отступления.

… Между прочим , уже после Бородинской битвы «старого маразматика» ( так презрительно, порой, отзываются о нем его критики из категории хулителей ) Кутузова много осуждали за то, как он расположил войска и гвардейский резерв. Во-первых , его обвиняют в том, что он слишком много сил ( почти всю 1-ю Западную армию М. Б. Барклая ) поставил на своем правом фланге. И это при том, что тот был весьма серьезно прикрыт самой природой – защищавшая его река обладала здесь очень крутыми берегами, а сама местность была преимущественно болотистой. Мог ли в данном случае русский полководец в какой-то мере оказаться (согласно Б. В. Юлину) заложником своего первоначального плана вынудить Наполеона (навязать ему?) фронтально атаковать укрепленные русские позиции с линии Валуево-Беззубово-Логиново? Почему, когда выяснилось, что главный удар, скорее всего, последует по левому крылу русских позиций, Кутузов, по-прежнему, держал справа слишком большие силы? Для парирования все еще возможного, по его мнению глубокого обходного маневра вокруг правого фланга по Гжатскому тракту? Или, по еще каким-то одному ему ведомым, а историками не разгаданными, причинам? Этот «пазл» от «Старого лиса Севера» пока не складывается. Во-вторы х, уже было известно, что Наполеон подходит к Бородинскому полю по почтовым трактам со стороны левого крыла русской обороны и, скорее всего, отсюда же будет наносить главный удар. Поскольку здесь местность, все же, не исключала попытки неприятеля совершить глубокий обход русской позиции, то было бы мудрее поставить общий резерв из пехоты, кавалерии и артиллерии именно слева, чтобы быстрее вводить его в дело? В-третьих , к сожалению, резервы ( гвардия и отчасти, сыгравшие их роль 2-й с 4-м корпуса Багговута и Остермана ), которые Кутузов надеялся использовать, когда замысел Наполеона станет для него более ясным, оказались выстроены за левым крылом русской обороны в пределах досягаемости дальнобойной тяжелой артиллерии противника и в силу ряда причин слишком плотно ,а потому все четыре линии вплоть до резервов понесли большие потери. В-четвертых , Семеновские флеши, хотя и выглядели внешне весьма внушительно, на самом деле строились впопыхах и плохо укрывали своих защитников. И, наконец, в-пятых , в своей диспозиции Кутузов категорично указал, что «резервы должны быть оберегаемы сколь можно далее. Ибо тот генерал, который сохранит еще резерв, не побежден». Вот и пришлось генералам обходиться («выкручиваться») теми силами, что были, т.е. «стоять насмерть!» Впрочем, все эти претензии к Кутузову были высказаны задним числом, а, как известно, «после драки кулаками не машут»! Тем более такой, как Бородинская битва – одной из самых ожесточенных и в тоже время неопределенных по результату («ничейной»? впрочем, «о вкусах не спорят» ) во всей истории кровопролитных наполеоновских войн. Выиграть ее у Бонапарта, русская армия «по определению» не могла: недаром ее участник, ( в который уже раз повторимся! ) опытный генерал Паскевич – крепкий профессионал без заметно слабых мест – откровенно говорил, что «в открытом поле Наполеону противостоять трудно»! Вот и «премудрый пескарь» «Ларивоныч», готовясь к ничейному результату с Бонапартом, ни в коей мере об этом не забывал и, страхуясь – перестраховывался и в принципе получил то, на что рассчитывал…