Илья Ким - Посол человеческий

Над головами чернело розовое небо, редкие воздушные суда оставляли за собой прощальные шлейфы. Заурядная парочка вступила на брусчатку и до них сразу донеслись плавные переливы саксофона. Архип оживился и прибавил шагу. Он так спешил на звуки музыки, что совсем не обращал внимания на чудаковатую хромоту. Нестор шёл чуть позади.

– Я посмотрю, ты в этом маскараде не участвуешь, – отозвался он в сторону отца.

Архип пренебрежительно фыркнул на прохожих:

– Это не маскарад, а самый настоящий цирк.

Они шли дальше, огибая любые предложения зайти куда-нибудь или что-нибудь купить. Вдалеке кричал продавец сувениров:

– Подарки для ваших близких! Сувениры из настоящего дерева! Подходите скорее!

Архип никак не реагировал, но при взгляде на магазин с дисками двадцатых годов что-то изменилось в его лице, оно стало мягче и немного печальнее.

– Вот же времена, – буркнул он себе под нос и стал искать глазами уличного музыканта. Тот стоял уже недалеко, возле скамьи и большой клумбы. На радость Архипа, в его руках лежал самый настоящий, что называется живой инструмент, чарующий не только своим тенором, но и блеском латуни.

Архип косо улыбнулся:

– Ай, молодец, саксофон-то не электронный, – обрадовался он и повернулся к сыну. – Часто ли ты, сынок, слышишь живую музыку? В наши дни это большая редкость.

– Да, нечасто, – Нестору оставалось только соглашаться.

– Вот именно. Поэтому насладись моментом.

Нестор Архипович только начал проникаться волшебством мелодии, пусть и не знакомой для него, но едва он принял более расслабленную позу, как вдруг вдали, вперёд по улице, затрещал полицейский свисток.

Музыкант тут же прервал игру. Вся улица пронзилась единым вдохом. Поднялся шум, испуганные обыватели, робея, всматривались туда, куда пробегали вырвавшиеся из теней патрульные.

В строгой чёрной форме и в масках, целиком скрывающих лица, они выглядели очень грозно. Никто не желал вставать у них на пути.

– Такой спектакль, думаю, ты тоже нечасто наблюдаешь, – сказал Архип сыну. – Пошли, глянем.

Наряду с патрульными и несколькими более смелыми из числа затаившихся, Архип направился к месту событий. Нестор нехотя шёл позади.

На Арбате стало заметно тише. Многие старались как можно быстрее пройти мимо. Над головами кружили полицейские дроны, озаряя вторые и третьи этажи домов красно-синим светом. Архип протиснулся в толпу и затянул за собой сына. Стало видно происходящее.

Двое полицейских схватили некую женщину, донельзя худую, бледную и крикливую. С её век по напудренному лицу стекала тушь, а белёсые пряди уже потеряли прежнюю укладку.

– Это не моё, не моё! – вопила она скрипучим голосом. Под её ногами лежал серебристый клатч, отражающий своими блёстками свет дронов.

– Держи её крепче, – сказал полицейский своему напарнику. Тот в свою очередь схватил женщину за тонкие руки, да так сильно, что ещё немного и они надломятся. Несчастная оказывала самое минимальное сопротивление – всхлипывала и дрожала от страха, не зная, куда взглянуть. В глазах обывателей поддержки ей точно не удалось бы сыскать. – Не моё, говорит. Сейчас посмотрим.

Ворчливый полицейский поднял сумочку и принялся заглядывать внутрь, но это ему быстро надоело и он попросту вытряхнул всё на брусчатку. Зеваки ахнули, когда среди прочего на землю выпала толстая бумажная пачка.

– Так-с, вот и паспорт, – намеренно громко заявил довольный собой патрульный, поднимая документ-карту. Он повернулся к женщине и схватил её за подбородок, сверяя лицо с фотографией.

– Это что, деньги? Деньги… – ужаснулись стоящие в первых рядах, боясь даже произносить само слово – деньги.

Патрульный вскоре разъяснил для собравшихся, в чём суд да дело. Паспорт, без сомнения, принадлежал этой хрупкой леди, как и вся сумочка с её содержимым. Конечно, особый интерес вызывала та самая пачка денег. Это были рубли. Если судить по толщине пачки, то весьма значительная сумма. Всем теперь хорошо известно, что рубли – это деньги прошлого. Их хранение или передача – самое настоящее преступление, а все попытки сбыть старую валюту всё равно не обретут успеха. То есть носить с собой пачку рублей есть дело не только опасное, но и глупое.

Женщина завыла пуще прежнего:

– Не моё это, не моё, сказала! Муж подложил!

– Значит, с мужем тоже разберёмся, – ответил патрульный и дал приказ увести её.

На сцену вышли ещё двое представителей правопорядка и повели её прочь. Женщина ревела, валилась с ног и что-то кричала уже неразборчиво. Но никто из окружающих, кажется, не проявлял никакого сожаления.