Иван Басловяк - Морпех. Зеленая молния

– Я принял вашу клятву! Поднимитесь и идите к навесу у меня за спиной. Там вода и еда для вас. Ты и ты! – указал пальцем на выявленных хитрованов. – Подойдите.

Те, вдруг сникнув, подбрели ко мне и упали на колени.

– Вы оба меня обманули. Хотели выкрасть семьи и убежать. Ваша любовь к близким похвальна. Только далеко уйти вы бы не успели. Но увидеть страшную смерть тех, ради которых решили меня обмануть, смогли бы. Сейчас я прикажу привести сюда и казнить ваших жён и детей. А ты, Маламуд, и ты, Луком, да, я знаю ваши имена, как и имена всех, кто здесь находится, будете на это смотреть. Долго-долго, потому что умирать они будут тоже долго-долго. По вашей вине. Я предупредил, что умею отличать правду ото лжи. Не поверили. А зря. Я свои обещания выполняю. Потому они умрут, а вы будете жить. Я вас даже отпущу. Зачем мне те, у кого нет мозгов, чтобы подумать о последствиях?

Запуганные таким образом, обманщики разразились воплями, умоляя наказать только их. Послушав, я произнёс:

– Хорошо, я отсрочу казнь. Но теперь вы будете мне служить и за страх, и за совесть. Сейчас возьмёте палки. Будете командовать вон той толпой рабов, что идут сюда. Теперь вы надсмотрщики и отвечаете за их поведение. Гоните их сюда, быстро!

Пока я воспитывал надсмотрщиков, Такомае со своими воинами отвёл рабочих в деревню, что образовалась у нашего лагеря. На пляже остались только я и Маркел с Дюльдей. Маламуд и Луком, схватив с песка по палке, помчались к медленно приближавшимся любителям свободы за счёт близких. Подбежав к ним, стали нещадно колотить своих соплеменников. Те дружно рухнули на колени, закрывая головы руками. Приведя таким образом к покорности, надсмотрщики построили своих подопечных в колонну по двое и рысцой подогнав ко мне, заставили вновь встать на колени с заведёнными за голову руками. Преданно глядя на меня, новообращённые инсургенты замерли с палками в руках.

– Мне надо верить, – смотря на трясущихся от страха рабов, произнёс я. – Потому что это я разгромил вашу орду в бою, это я призвал на ваши головы гром и молнии. Это мой воин, стоящий здесь, вы его видите, один убил сотню ваших воинов. Я могу отдать вас ему, но могу и помиловать. Вы будете делать всё, что я вам прикажу, а мои слова вам передадут ваши соплеменники, стоящие рядом с палками в руках. Палка – символ их власти над вами. Теперь они за вами последят. Неподчинение грозит смертью. Маламуд! Собрать здесь всё до последней щепки и принести в деревню. На её краю выкопать большую яму, в ней содержать этих рабов. Самим быть при них постоянно. Свои семьи привести ко мне. Поживут в моём лагере, там тоже дел полно. Выполнять!

Поднялся со скамейки и в сопровождении Дюльди и молчаливого Маркела двинулся в сторону нашей маленькой гавани. Недалеко от неё на песке лежало уже шесть плотов, а на волнах, подгоняемый приливом, качался седьмой. Баркаса видно не было, морячки умчались за следующим плотом. Рабочие шустро распускали плоты на брёвна. Затем, ухватившись человек по тридцать за каждое, относили их от полосы прилива и складывали в штабель с зазорами между лесинами для циркуляции ветра. Знают аборигены, как правильно лес сушить. Успеет он до нашего отбытия отсюда просохнуть или нет, но пусть так лежит, чем на берегу в прибое мокнет. Я посмотрел, лес хороший, нам он очень пригодится в безлесой бухте Монтевидео. Да и стволы ценных пород попадаются, которые можно будет на что-либо интересное пустить, на мебель, к примеру. Резчики по дереву у меня есть. Дам им стальные инструменты – будут кружева деревянные из красного дерева выстругивать. И для нас, и на продажу.

Мимо меня прорысили нагруженные жердями рабы. Нет, не нравится мне это слово. Назову-ка я их штрафниками. А рабами будут зваться негры. Их много в Южную Америку португальцы завезут. Работать на плантациях сахарного тростника, хлопка и какао. Да и в Буэнос-Айресе уже, возможно, появились в небольшом количестве. Решено, индейцы будут штрафниками. Тем более, что если правильно всё поймут, то дам им свободу и верну семьи, если они ещё сохранятся. В крайнем случае, дам какую-нибудь женщину. Из чарруа. Пусть породу улучшают.

Поднялся на берег и пошёл к изрядно разросшейся деревне. Праздных, ни чем не занятых людей не увидел. Все, включая детей, кроме самых маленьких, что-то делали: одни округлыми камнями лёгкими ударами разбивали на волокна стебли какого-то растения, другие плели циновки, из гибких прутьев плели корзины, в деревянных ступах толкли зерно. Каждый занят делом, и это мне нравится! Лица у женщин приветливые, хоть я ожидал прямо противоположных эмоций с их стороны. Я же разрушил их привычную жизнь, убил многих их соплеменников или родственников, много дней по моему приказу их гнали по лесу, потом везли на тесных плотах, их притесняли, они голодали. Но улыбаются своему поработителю! Или узнали, что я вернул им уцелевших мужчин? Возможно. Завтра надо организовать перепись населения деревни, посемейную. И всех детей от десяти лет, пока только мальчишек, внести в отдельный список. Уже сейчас надо начинать воспитывать будущих воинов, учить обращению с нашим оружием. Не зря же я троих стрельцов в сержанты-сотники произвёл. Пусть отрабатывают!