Владимир Мамута - Легенда о крыльях. Повесть

– Нда… – задумчиво пробурчал Николай, – четвёртый век до нашей эры…

– Что-что? – не понял Физик.

– Да так… Платон, «Тимей»… Человек создан по подобию вселенной. Причем, для Платона человек – это именно что голова , а все его остальные части – ручки, ножки, огуречек там – так, подпорки для головы, – улыбнулся Николай.

Я посмотрел на него с уважением: неожиданно для чиновника – этномузыколога изложил… Правда, на чиновника не сильно и похож – простецкое круглое полноватое лицо без следов загара, вздёрнутый широкий короткий нос, тонкие губы, мягкие светлые волосы, светлые серые небольшие глаза в обрамлении белесых ресниц… На этномузыколога ? На Сократа похож, решил я, имея в виду общеизвестный бюст философа и лихую ссылку на Платона. Между тем Физик, покосившись на синеглазую брюнетку, решился постоять за точные науки, а я тем временем предположил про себя, что таких синих глаз не бывает, и это, наверное, у брюнетки линзы.

– Какой?.. – то ли не расслышал, из-за пронзительно вдруг расхохотавшихся по известному лишь им поводу двух дам, сидевших слева наискосок, то ли обиделся Физик, и продолжил язвительно, – а-а… Ну да, Платон… Что он, этот Платон, в виду имел, и что толкователи за тыщу лет сверху понакрутили? Ну так, в плане транспарентности… Подобие… Мы-то, конечно, со своею физикой – детский сад, малышковая группа… Подобие…

Хорошо, прокомментировал сам себе я, этномузыкологию не помянул. Молодец, сдержался.

– За две с хвостиком, – поправил Физика Николай.

– Что?

– Тысячи лет… Эх, ребята… Вы бы русским языком больше излагали, чем туману напускать. Транспаре-ентность… Вот бабушка моя, колхозница… село Татарники, двести километров от облцентра, лесостепь, семь классов образования… Царствие ей небесное… Так она цитировала в переводе, как минимум, с греческого, но, однако ж, на русский: – «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем…». Скажет, и вздохнёт – задумчиво так. Впрочем, я, конечно, не против физики, я за. Стройте, конечно стройте свою башню, Бог вам в помощь, только о фундаменте не забывайте, а то получится опять – Вавилонская…

Физик уже остыл и явно потерял к теме интерес, сосредоточившись на своей брюнетке, я же заинтересовался ещё больше. Правда, не чудесами науки – конечно же удивительными, и всё такое – а предполагаемым адресом бабушки соседа, потому что у моей был, похоже, тот же адрес. Хотя, вряд ли бабушки наши были подругами – моя-то была неграмотной, от того, несомненно, что существенно старше.

– Николай… Извините, как вас по отчеству? – спросил я.

– Да ладно, можно даже Коля, чай не в офисе…

– Хорошо, Николай, воля ваша… Татарники – это не те, что на юге области?

– Ну да, те… За Острожском.

– Тогда получается, что мы, в известном смысле, земляки. У меня там родня была – бабушка, тётки, брат двоюродный… Матушка оттуда…

– Была?

– Ну да. К сожалению. Кто помер, кто уехал…

– А я родился там, – оживился Николай, – и среднюю школу закончил… В семнадцать лет… тоже уехал, в институт культуры поступать.

– На этномузыко… ведение!

– …Логию, да. Так-то, на баян собирался, но не прошёл. Что там за школа , в нашем клубе… Но играл хорошо, да и сейчас могу, не забыл! Потом-то я ещё учился, но представляться этномузыкологом люблю. Народ зависает.

– Ну да, я заметил. Так у вас же там ещё известный ансамбль был кажется, этнографический… забыл…

– Получается, что у нас , всё-таки?.. «Рябинушка». Участвовал в нём, в старших классах, на баяне наяривал… Только он и сейчас есть! Присматриваю за ним.

– По линии минкультуры?

– Ну да, – улыбнулся Коля по-доброму так, душевно, – искусство – штука такая, требует присмотра… В хорошем смысле, конечно. А может, по рюмочке, за земляков? Вон, коньячок неплохой вроде…

Бутылка была ближе ко мне, и я плеснул в рюмки. Выпив, мы помолчали.

– А вот как вы там, на своей линии , определяете, где искусство, за которым надо присматривать, а где не поймёшь, что – во мне, неожиданно для себя самого, вдруг реализовалась всенародная подозрительность к государевым людям, – а то, что-то, этого не поймёшь чего – немерено…

– Линии – это в Питере. В Москве улицы, а у нас… – засмеялся Николай.

– Порядки , – поддержал я, – помню, помню! Мне всегда эти названия нравились – Гулидовка, Барнаул, Пятилетка… Ну, Пятилетка – понятно, а почему такой порядок – Барнаул?