Нина Гравицкая - Колдунья из Треугольного переулка

– Вы можете добиваться невероятных результатов за счёт своих эмоций и мыслеобразов, – убеждал их Учитель, – потому что каждая ваша мысль и каждое чувство – энергетичны, это и есть психическая энергия, излучаемая в пространство человеческим сознанием. Запомните: воображение и самовнушение – вот ваши основные инструменты для управления психической энергией!

И Маня представила себе, что вместо полного ведра с провисшей на нём Джульеттой она поднимает наверх маленькое ведерко, лёгкое, как пёрышко.

– И-раз, – командовала она себе при этом, – и-два! И вот уже над колодцем показалась растерянная морда Джульетты Второй, на которой было написано истинно человеческое страдание. Ещё до конца не веря своему счастью, несчастная собака буквально вывалилась на землю.

При виде её Марыська зашипела и прогнула тощую спину. Она не знала, что ей следует предпринять: дать дёру на крышу или принять неравный бой. «Это мой двор, и моя территория, – возмущённо подумала она, – почему я должна уйти?» И Марыська решительно подняла хвост в боевую стойку. Непрошеная гостья не оставила без внимания боевые намерения отважной кошки и, отряхнувшись, послала той в ответ обворожительную улыбку, которую люди приняли бы за угрожающий оскал, но животные гораздо лучше понимают друг друга, чем люди, поэтому Марыська сразу успокоилась и уселась неподалёку, чтобы иметь возможность следить за дальнейшим развитием необычайных событий. «Что ни говори, а жизнь может быть очень интересной» подумала она.

– Ну, что, Джулька? – восторженно воскликнула Маня, обнимая свою подругу. – Мы сделали это, мы вернулись! Ты рада? Но Джулька лишь уныло опустила уши.

– Чему радоваться? – было написано на её унылом собачьем лице. Всё вокруг, даже сам воздух был здесь для неё чужим. Она чувствовала, что это совсем иной мир, чем тот, где она выросла и родилась, и её сердце сжималось от плохого предчувствия. Опустив голову, Маня бросила взгляд на свои голые ноги: идти по городу в таком виде было верхом неприличия, и она быстро пробежала взглядом по галерее. Ага, вот то, что ей нужно!

Возле крайней двери на верёвке сушилось чьё-то бельё, и девочка стремительно взлетела по лестнице на второй этаж. Женской одежды здесь, увы, не оказалось, так что пришлось довольствоваться тем, что было. Среди белья она выбрала мальчуковые штаны и рубашку с длинными рукавами. Снизу за её действиями пристально наблюдала Марыська.

– Я всё верну, – пообещала ей Маня, стремительно напяливая на себя рубашку, – я обязательно все верну. Одежда была на неё слегка великовата, поэтому она закатала на себе обе штанины и рукава, а волосы спрятала под воротник. – Ну, хоть так, – одобрительно заметила она, спускаясь вниз и, бросив последний взгляд на сонные окна, бодро скомандовала:

– Вперед, Джульетта Вторая, теперь только вперед! Дом по-прежнему спал, и когда они покидали двор, ни одна занавеска не дрогнула и ни одно окно не открылось.

Выйдя на улицу, девочка тут же остановилась в крайнем изумлении: местность вокруг ей была совершенно не знакома! Она разительно отличалась от того, что было здесь прежде: пустыри исчезли, а на их месте стояли двух и даже трёхэтажные красивые дома, а рядом с ними росли заботливо обкопанные молодые деревца. С недоумением Маня уставилась на булыжник [2]  За время отсутствия Мани Одессу стали мостить камнем из везувийской лавы. Камень привозили из Неаполя как балласт для пустых кораблей, которые везли за море зерно. Он был прочный, тяжелый и практически не стираемый. * «Шляхтичи строили свои амбары в классическом стиле и внешне выглядели очень красиво. Сложно было представить, что за этими стенами хранится зерно. Даже их дома выглядели по сравнению с ними немного невзрачно» Олег Губарь. под своими ногами, ведь перед ее перемещением в Неведомый мир камнем были вымощены всего лишь два спуска к морю: Херсонский и Карантинный, для чего из-за границы тогда выписали гранит по большой цене. Остальные улицы в городе в ненастную погоду превращались в непроходимую местность из воды и грязи, и для того, чтобы повозки и экипажи могли в дождь проехать, вдоль них выкапывали канавы для стока воды. Правда, очень быстро экипажи своими колесами разрушали эти канавы, и дороги снова превращались в непроходимое болото. Со временем стали пробовать выкладывать улицы щебнем из местного известняка, но он оказался совершенно непригодным для мостовых, поскольку быстро крошился и превращался в пыль. «Может, вся эта красота, – озадаченно подумала Маня, – только последствия перемещения и мне всё это кажется? И ничего этого, на самом деле, нет?»