Дмитрий Свиридов - 500 лет назад – 2, или Некогда скучать

Ефим говорил тихо, но все же в своей манере – экспрессивно и убедительно. Руками, правда, особо не размахивал, но жестикуляция и мимика его были теми же, что обычно.

–Узнали мы его достоверно, однако ж без подробностей о жизни нашей будущей, да и без сведений о жизни каждого человека. Многое открылось нам о мире, о землях наших, о событиях, что уже произошли и только еще произойдут на земле русской да в иных местах. И события те… разные.

Седов, посматривающий на корабельщиков, заметил, что Данило не особо удивился таким речам – видимо, ему успели шепнуть еще Федор с Гридей кое-что, да и машину он сам видел. Пимен же ощутимо вздрогнул, услышав о чудесах да о будущем, однако ж больше никак удивления своего не проявил, лишь сузил глаза, наблюдая за Ефимом. А тот тем временем так же тихо продолжал:

–Казалось мне, не удивить нас набегами да битвами, пожарами да разорениями, творящимися на Руси уже который век. Однако ж в ближайшие сто лет должно случиться так, что после войн сразу против нескольких врагов обезлюдеет Русь на четверть, если не на треть. Реки крови прольются, многие города и поселения просто исчезнут, земли будут лежать впусте, часть из них отойдет к тем врагам, и все прочие четыре века придется нам бороться с последствиями этого. Для примера – Псков с Новогородом будут захвачены шведами, полностью разорены, уйдут с развалин остатки наших да корелы южнее. Однако ж и шведы не станут на тех пустошах оставаться и вернутся к себе. Москва же будет разорена и сожжена не то три, не то четыре раза подряд за десятилетие. Примерно то же будет и в других наших краях.

Здесь уже речники отреагировали по другому. Снова, как днем в машине, распахнул глаза Данило, вглядываясь в рассказчика, а Пимен же наоборот – перевел вопросительный взгляд на лица бояр, но находил там только суровые выражения, сжатые губы, нахмуренные брови и мрачные взгляды.

–Напрямую – продолжал между тем Ефим – нам не было явлено никаких указаний, что делать. Не звучал с небес трубный глас, и огненных письмен тоже не было (он развел руками). Однако ж, обдумав, не могли мы поступить по другому, кроме как попытаться… исправить, а нет, так хоть смягчить ожидаемые беды, и верим, что именно для того были нам даны те… знания, и повозка, и иные доказательства из будущего. По совместным размышлениям нашим, держим мы ныне путь во Псков, а далее есть у нас иные задумки. Но о том пока речь вести рано, добраться бы туда для начала. Вот как-то так.

Николай Федорович ожидал, что у корабельщиков будет куча вопросов, не как в усадьбе у Никодимыча, конечно, там были все свои в спокойной обстановке, но все же. Однако их реакция его, признаться, удивила. Пимен, все так же вопросительно глядя на бояр, таки дождался нескольких скупых кивков, подтверждающих слова Ефима. После чего, обменявшись взглядами с Данилой, произнес:

–Могу ли и я увидеть ту повозку? И… иные доказательства из будущего, о которых было сказано?

–Да – ответил ему уже Семен – хоть и вынуждены мы пока таиться, но увидеть это все можно будет. Да хоть завтра, как рассветет. Однако ж хотелось бы вещи эти обсуждать без лишних ушей, например, на барке. Можем ли мы, кстати, быть уверены в людях ваших? Они сегодня повозку ту, считай, все руками щупали. Там дерюжка, конечно, да разве все спрячешь…

–В людях моих – взял слово Данило – уверен я. Две трети из них – наши, псковские, дальняя родня да соседи мои, сызмальства с нами по рекам ходят. И остальных я тоже всех хорошо знаю, тоже проверены годами. А новичков, почитай, и нет.

–Ну, так завтра перед выходом и продолжим разговор этот – подвел итог вечера Семен – а сейчас предлагаю разойтись. Мы который день в дороге, подустали все же.

После короткого прощания речники удалились, не забыв, однако, прихватить кувшин с остатками браги. Бояре же с князем и Седовым разошлись по комнатам, точнее даже комнаткам, в каждой из которых три стены, кроме той, где был вход, занимали широкие полати, уже застеленные постелями, да горело по небольшому светильнику. Семен с Гридей еще перекинулись парой слов насчет ночных выходов к реке, и все улеглись спать. Николай Федорович, весь вечер молчавший, как и было заранее оговорено, еще подумал, что, видимо, некий психологический откат после мотания на машине по лесам наступил у всех, не только у него, но развивать эту мысль не стал. Потому что уснул. Такие приключения, да за рулем, любого умотают, кто понимает. В пользу этого говорило еще и то, что утром Седова разбудили бояре, уже одевшиеся и практически собравшиеся. А он и не слышал, как они проспались да одевались. Впрочем, хоть народ и не растягивался, особой спешки тоже не было. На улице, куда он пошел первым делом, сегодня был плюс, пасмурно, но близость воды и в целом невысокая температура делали воздух сырым и промозглым, с облачками пара при дыхании. Николай Федорович после туалета с удовольствием умылся в теплой мыльне. Горячую воду поливал один из вчерашних парнишек – обычный, в возрасте примерно 12-15 лет, Седов еще не разобрался, как у них определять возраст. Возвращаясь из мыльни обратно в избу, Николай Федорович разглядел, что общие принципы архитектуры постоялого двора совпадают с усадьбой Никодимыча: большой двор, крепкие ворота, солидный забор или задние стены построек образуют сплошную ограду, но были и отличия. Основное здание напоминало в плане букву Т, положенную на бок, и ворот было двое: одни от реки, а другие с противоположной стороны, видимо, с береговой дороги. В центральном срубе (клеть – всплыло из памяти) размещалась поварня и жили сами хозяева, а в пристроенных к ней отдельных клетях жили постояльцы. Ну, сараи, живность, дровяник, двор, усыпанный речным песком – это как обычно.