Юрий Корчевский - За троном. Царская милость

Чувствовалось – ревнует десятник к рындам, к государю приближены. А стрельцам дорога туда заказана: происхождением не вышли, знатностью. Куда со свиным рылом в калашный ряд?

Онуфрий подвел Алексея к топчану в воинской избе.

– Твой будет. Порядок соблюдай, как у всех. Утром построение, развод караула. Учую, что пьян, получишь розги, а вне службы не возбраняется. Как говорится – ее и монахи приемлют.

– А что изба пустая?

– Кто в карауле, другие по домам.

– Так не воскресенье?

– Жалованье скромное. Как на духу скажу, многие, кто москвичи, лавки пооткрывали, людей наняли для торговли. А что ты хочешь? Семьи у всех, детей полный дом, кормить-поить-одевать надо.

– Знаю о сем.

– Опекуны да прилипалы, что с троном царским рядом, все больше о своей мошне заботятся, а государь в лета не вошел. Подрастет, оженится, сам править будет, глядишь – наладится. Хворый он, да сам еще увидишь.

– Как насчет обеда? Живот своего требует.

– В восемь завтрак, после заутрени. Обед в два часа, ужин в семь. Часы на башне видел?

– Видел.

– Каждый час звоны бьют. Удобно, когда в карауле. Стоишь где-нибудь, скажем – у Боровицкой башни. Часов не видать, а перезвон слышен. Знаешь, сколько до смены стоять осталось.

Часы в Кремле появились еще в 1585 году, установлены были на трех башнях: Тайницкой, Троицкой и Фроловской. Башня Фроловской называлась, а ворота – Спасские, и башня впоследствии Спасской называться стала. Часы выглядели не так, как современные, об одной часовой стрелке были, без минутной, и циферблат не такой.

– Ты в Кремле раньше не был? – поинтересовался Онуфрий.

– Сегодня впервые, полковник стрелецкий привел. Я же рязанец, а служил в Лифляндии. Москва мне не знакома.

– Егор! – окликнул писаря десятник. – Проведи новичка по Кремлю. Покажи, где караулы стоят, как башни да дворцы называются, чтобы знал человек.

Писарь сеял мелкий песок. Со стороны – детское занятие, да писарю без него никак. Песочком мелким, сеяным, присыпали из песочницы, вроде солонки, чернила, дабы не размазались, потом сдували. Бумага, а тем паче пергамент или папирус стоили серьезных денег, их берегли. Лист бумаги стоил одну копейку, как и курица на торгу.

Судя по всему, писарь служил в стрелецком полку в Кремле давно. Повел Алексея, об увиденном рассказывал не хуже гида.

– Это Чудов монастырь, за ним Вознесенский собор. Туда стрельцы могут только без оружия заходить и вне службы. Монахи сами за порядком следят, хотя прихожан много бывает. Караулы у ворот стоят, у всех четверых, это в обязательном порядке. Коней запрещено в Кремль пускать. За стенами, с той стороны, коновязь есть. Будь ты хоть боярин, а коня на холопа оставь, пешочком пройди, надвратной иконе поклон отбей. На коне только царю можно. Еще караулы у всех дворцов стоят, у Оружейной палаты, на Ивановской и Соборной площадях. Кроме того, почитай на всех башнях, особенно на Оружейной и Водовзводной.

Писарь провел Алексея по периметру вдоль стен с внутренней стороны, назвал все башни.

– Запомнить должон! Случись нападение какое али пожар, ты точно знать должен, куда мчаться надо. Вот где Петровская?

Запомнить все двадцать башен сразу не удалось. Спасскую, Троицкую или Боровицкую знают почти все.

– Особо почетно у Теремного дворца, у Золотых царицыных палат либо у Грановитой палаты в карауле стоять. Там самые проверенные и вышедшие статью, все же государь каждый день бывает либо послы.

Прогулка получилась долгой, одни стены Кремлевские на два километра с гаком тянулись, а еще внутри постройки обходили. Алексей в Кремле бывал в свое время, даже в Оружейной палате был и Алмазном фонде. Только выглядел Кремль в царствование Федора Алексеевича совсем не так, как современный. Придя к власти, большевики разрушили собор Спаса-на-Бору, Чудов, Вознесенский и Афанасьев монастыри. Зато водрузили безликую бетонную коробку Дворца съездов, режущую глаз своей заурядностью среди старинных, искусно сделанных построек. Умели в старину строить, добротно, красиво, на века. Сравнение было не в пользу современных архитекторов. Наверное, коммунистический режим довлел.

Стрельцы при обходе писаря приветствовали, по положению он выше рядовых стрельцов был, но ниже десятника. Для того чтобы писарем в сотне или полку быть, надобно писать грамотно и красиво, считать. Такими талантами обладали немногие, иной десятник вместо подписи крестик ставил.

И Царь-колокол еще не существовал. Но когда после обеда Алексей вышел на Красную площадь, обнаружил у Лобного места Царь-пушку, которую именовали «Большим дробовиком». Стояла она не на чугунном лафете, а на отесанных бревнах, как крепостные тюфяки.