Василий Сахаров - Развилка

Ночь прошла относительно спокойно. Кононов собирал рассеянные подразделения и утром они снова были в кулаке. Конечно, имелись немалые потери, были потерявшиеся в степи, отставшие и даже дезертиры. Но ударная сила сохранилась, в строю половина танков, захваченные «сушки», артиллерия и даже две «катюши». Можно воевать дальше и 19-го июня, пополнив трофейным топливом и боеприпасами запасы, рейдовая группа ворвалась в Кругляков, как раз к моменту выгрузки из эшелонов танковой бригады.

Снова полнейший успех. Но что дальше? Над головой советская авиация, которая ведет разведку и пытается понять, где свои, а где враги. В районе Котельниковского бои, предположительно, большевики ворвались в населенный пункт. Верхнекурмоярская снова захвачена противников. На правом фланге 1-й Русской армии разгром, румыны отступили, и из-за этого корпус Скородумова был атакован там, откуда не ждал появления врага. Кругом советские войска и со стороны Сталинграда идут новые дивизии, которые уничтожат его войска в течение нескольких часов.

«Как поступить? Как?» — одна и та же мысль билась в голове Ивана Никитича, а драгоценное время, выделенное ему судьбой на принятие важного решения, истекало.

— Иван Никитич! — прерывая размышления командира, окликнул его начальник охраны. — К нам гости!

Кононов обернулся и увидел подъезжающую «эмку», над которой развевались два флага, российский триколор и знамя Доно-Кавказского Союза. Охрана взяла гостей на прицел, но это оказался Валентин Беринг, который был в форме майора Красной армии.

— Приветствую, Иван Никитич! — Беринг выпрыгнул из автомобиля и подошел к Кононову.

— Здорово, — усмехнулся казак. — Я думал, что тебя уже и в живых нет.

— Как видите, уцелел, — комбат десанта развел руками и пояснил: — Меня когда из Круглякова выбивали, я приказал своим бойцам переодеться в советскую униформу. Вы знаете, где я раньше служил, навыки сохранились, и комплекты обмундирования были. Часть моих десантников стала «советскими солдатами», а другая часть «пленными». Маскарад.

— И большевики тебе поверили?

— А куда они денутся? Главное при таком раскладе — делай морду кирпичом и держись уверенно, побольше ори и тряси корочками СМЕРШа. Был один опасный момент, когда на меня сотрудники НКВД из стрелковой дивизии попытались надавить. Однако я им назвал такие фамилии, что они сразу сдулись. Пообещали пожаловаться на меня в штаб армии, но пока они созванивались и все утрясали, появились вы. В общем, из Круглякова я никуда не уходил.

— С моими казаками как разгляделся?

— Вовремя наши флаги поднял и выслал парламентера. Обошлось без стрельбы.

— Потери большие?

Беринг потемнел лицом:

— Треть личного состава. В строю, не считая раненых, сто семьдесят бойцов.

— Предложения, куда нам дальше податься, есть?

Комбат шмыгнул носом, посмотрел на чистое синее небо, в котором висел советский разведчик, и ответил:

— Из Круглякова надо уходить.

— Это понятно. Однако куда?

— На Сталинград.

— Ты серьезно?

— Да, Иван Никитич. Нас ждут везде, куда бы мы ни рванулись. Но только не там. Пройдем, сколько сможем, а когда упремся и не сможем двигаться дальше, повернем на Аксай.

Кононов обдумал предложение Беринга, решил, что немец прав, и согласился:

— Верно говоришь. Пойдем готовиться к прорыву.

Офицеры погрузились в трофейный автомобиль десантника и умчались. Охрана Кононова, на машинах и верхом, последовала за ними. А разбитые эшелоны еще долго продолжали выгорать, коптить небо и пожирать тела мертвых солдат Красной армии.

В стене пролом. Я осторожно приподнялся, посмотрел на улицу и увидел приближающихся красноармейцев. Они двигались осторожно и постоянно оглядывались, но меня не видели. Сколько их всего, на глаз определить сложно. Однако никак не меньше полусотни. Танков и бронемашин нет.

Приклад автомата уперся в плечо, я прицелился, поймал на мушку ближайшего врага и плавно потянул спусковой крючок. Короткая очередь срезала красноармейца, и меня поддержали бойцы, которые находились рядом и в соседних помещениях разрушенного здания. Противник ответил, и над головой просвистело несколько пуль, которые вонзились в стену, выбили острые осколки кирпича и они прошлись по моей каске. А потом взрывы гранат, наших и вражеских. Но бой был коротким и, оставив на улочке полтора десятка трупов, противник откатился.