Константин Радов - Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 4.

Подобных мыслей возникало немало: записная книга наполнялась планами опытов. Если оставался досуг — в каюте дожидался взятый на случай долгого ожидания сундучок. Я неохотно читаю по-английски (тем более что заслуживающих внимания авторов обычно переводят на французский довольно быстро), но сочинение господина Дефо «Путешествие через весь остров Великой Британии» удостоилось исключения. Основательное, подробное описание природных богатств и выгодных промыслов каждого графства представляет немалый интерес для каждого, кто ведет коммерцию в Англии. Записки участников недавней обороны Гибралтара или дипломатов, вернувшихся из Мекнеса, тоже обещали прекрасное времяпровождение, только до них черед не дошел. Однажды в послеобеденный час, когда разомлевшая от жары вахта с ленцой уловляла парусами едва заметный ветерок, сверху раздался звонкий юношеский голос:

— Вижу семёрку!

Чуть не выскочил из каюты, как был — полуголым. Сдержался, надел рубашку, чулки и камзол, сунул ноги в подставленные денщиком башмаки, застегнулся, принял важный вид… Ну где же он?! Пришлось сдерживать нетерпение, пока Альфонсо постучится. Тоже, наверно, принимал официальный облик. Капитан доложил с явным волнением:

— Ваше Сиятельство, на грот-мачте «Святого Зосимы» поднят сигнал нумер семь. Сие означает, что «Менелай» появился в пределах видимости.

— Grazie, capitano. Мне известны значения сигналов. Кто наверху?

— Штурманский ученик Харлампий Васильев.

— Хорошо. Я поднимусь сам.

Не так уж часто команде случается видеть, как сиятельный граф и генерал-аншеф лезет по вантам. На «Диомеде» — и вовсе впервые. С неторопливой солидностью, в отличие от матросов, взлетающих на мачту, как испуганная кошка на забор. Ничего, не совсем еще старый: без передышки получилось, и не сильно запыхался. Неуклюже переполз с путенс-вантов на деревянную решетку грот-марса, поднялся с колен, принял рапорт штурманского ученика, забрал у него зрительную трубу и долго вглядывался в белеющее у горизонта пятнышко. Не разобрать ни хрена: глаза уже не те, что в молодости. Отдал инструмент обратно парнишке:

— Посмотри, самого «Менелая» не видно?

Он с напряжением впился в морскую даль, прижавши руку с трубою к мачте для твердости.

— Что-то есть… Только различить невозможно, Ваше Сиятельство. На «Зосиме» парусов прибавили. Лавируют к весту. И сигнал держат.

— А «Савватий»?

Харлампий повернулся, ловя трубою другую светлую точку, ближе к испанским берегам.

— Лег на правый галс, курс зюйд-зюйд-вест.

Все правильно, так и должно быть. Я заранее прописал числовые значения флагов и порядок действий по каждому нумеру. Система, изложенная в «Fighting Instructions» британского адмиралтейства и перенятая русским военным флотом, для нас не годится. Она предназначена для управления эскадрой в линейном строю, к тому же на гораздо меньших дистанциях. Громадные яркие полотнища, коими снабжены мои корабли, позволяют различать простые однофлажные сообщения за десять миль и даже дальше. При таком слабом ветре пройдет несколько часов, пока мы сможем уверенно опознать вернувшегося издалека собрата.

Старик Эол смеялся над моим нетерпением: вскоре воцарился штиль. Только поутру суда собрались вместе, легли в дрейф и спустили шлюпки: я созвал капитанов на совет. Первым поднявшись на борт «Менелая», обнял похудевшего и просоленного Луку, поздравил с успехом, осведомился о команде и грузе. Больных перемерло многовато, а так все в порядке.

— Еще, Eccellenza, китайцы мытарили долго. Мы под русским торговым флагом зашли, коего в тех краях от века не видали. Явился чиновник, с иезуитским патером за толмача, и давай жилы тянуть: мол, если с Россией имеется трактат о сухопутной коммерции, то морской быть не должно. Пока Микеле не разобрался, кому сколько дать — к торгу не допускали.

Микеле, сиречь Мишка Евстафьев, стоящий тут же рядом, виновато улыбнулся:

— Никак, Ваше Сиятельство, не поладить с ними без акциденций.

— Неважно, как. Главное, что поладил. Молодец! — Ободряюще хлопнул верного приказчика по плечу. Обернулся опять к Луке. — А кой черт вас в Африку занес?

— После шторма течь появилась. Не очень большая, но пускаться с нею в открытое море, где на тысячи миль ни клочка земли… Желательно было наклонить корабль, что лучше проделывать в безопасной бухте.

— Это африканский-то берег безопасный?

— В том месте — вполне. Как в навигационном смысле, так и в военном. Правда, один матрос пропал. Возможно, звери сожрали или дикари.